Свидетель обвинения

Рокотов Сергей

– Уезжаешь?
– высунулась из спальни растрепанная голова Галины. Снова уезжаешь?
– укоризненно покачала она головой.

– Уезжаю, Галка, уезжаю, - улыбался Игорь.
– На сей раз в совершенно противоположную сторону, в сторону великой русской реки Волги. Не беспокойся, все будет нормально. И деньги хорошие предлагают, и вообще..., - загадочно произнес он, подмигнув Хряку и Карапетяну.

Он поцеловал не успевшую больше ничего сказать жену, и троица быстро исчезла за дверью...

– Ладно, - сказал Карапетян.
– Дай вам Бог удачи... Я надеюсь на вас, Игорь Николаевич...
– Он вытащил из внутреннего кармана пиджака фотографию Олеси и протянул её Дьяконову.

– Я все сделаю,

как надо, - мрачно произнес Игорь, вглядываясь в фотографию. С этой фотографии на него, словно умоляя об отмщении, глядели огромные черные глаза семнадцатилетней Олеси, поразительно похожей на своего отца. Вспомнились прошлогодние события, город Склянск, зверски убитые молодые девушки, несуразный и отважный следователь прокуратуры Ладейников. И ему снова нужно было ехать в темноту, чтобы бороться со вселенским злом...

Он крепко пожал руки Рыщинскому и Карапетяну и плавно тронул машину с места.

15.

...Михаил Лымарь лежал в бетонном подвале в бессознательном состоянии. Он открыл глаза и попытался вспомнить, что с ним произошло. Вчера, а может быть, и позавчера вечером его знакомый Колька Пальчук пригласил его в ресторан. Там они хорошенько выпили, и Пальчук предложил поехать к двум, по его словам, обалденным телкам. Они сели в машину Пальчука и поехали на окраину города... Пальчук припарковал машину, и они пошли пешком по какому-то переулку. "Тут недалеко", - сказал Пальчук. "Сейчас оттянемся по полной программе, не пожалеешь..." Было уже совершенно темно... И вдруг... Из-за угла вышло двое рослых ребят. На головах у них были спортивные шапочки, натянутые на самые глаза. И без предисловий они бросились на Пальчука. Несколько ударов по голове, и тот упал со стоном на мостовую. Михаил даже удивился, как легко им удалось справиться с профессиональным дзюдоистом Пальчуком. И, вырубив Пальчука, они так же молча бросились к нему, схватили его под руки и куда-то потащили. Все происходило, словно в каком-то бреду... Темный переулок, гробовое молчание, удары... Впрочем, его самого даже никто не бил. Михаил был так напуган, что не мог оказать ни малейшего сопротивления. Его втащили в какую-то машину темного цвета, стоящую за углом. "Что вам надо?", - пробормотал Михаил. "Тихо, тихо", - раздался зловещий шепот одного из парней. Затем ему засучили рукав, вкололи в вену какое-то лекарство, и он отключился... Сколько времени он провел в таком забытьи, он не знает, все происходило словно вне времени и пространства. Потом очнулся от страшной боли в правой руке, открыл глаза и увидел перед собой два незнакомых лица... Одно круглое, безбровое со шрамом на правой щеке, другое гладкое, холеное, чернобровое, восточного типа. Причем, все происходило в бетонном подвале, освещенном электрической лампочкой. Он ощущал страшную слабость, опустил глаза вниз и с ужасом увидел, что на левой руке у него нет мизинца и оттуда, из этой страшной раны хлещет кровь. Чернобровый стал обрабатывать чем-то рану, а затем туго перевязал ему руку.

– Не хочет твой батя за тебя денежки платить, - сально улыбаясь, произнес парень со шрамом.
– Так что заплатил ты своим мизинчиком... Потерпи, братан, сейчас ещё больнее будет...

Затем он наклонился над ним, В руке мелькнул нож... Страшная боль в ухе, и Лымарь снова потерял сознание...

Тем временем над его головой, в заплеванной комнате заброшенного дома, находящегося на окраине Волжанска сидели и потягивали пиво Валерий Кротов и Ренат Темирханов.

– Слушай, а, может быть, у него на самом деле нет таких денег? засомневался Ренат.

– Ну ты даешь!
– сплюнул на пол Кротов.
– У него нет денег? Можно подумать, что ты сам не занимался такими делами и не знаешь, какую выручку это дает. Если даже вычесть оттуда выплаты "крыше", зарплаты курьерам

и тому подобное, сумма остается ещё той. Ты сколько занимался этим делом?

– ... Да где-то около двух лет...

– Так-то вот. А он занимается им не меньше пятнадцати лет. Так что, если бы ты занимался такими делами пятнадцать лет, у тебя не было бы трехсот тысяч баксов?

– Были бы, разумеется...

– Так какого же хрена?

– Он мог кому-нибудь отдать, его могли бомбануть... К тому же, сам знаешь, он на крючке, может быть, откупается, как может...

– Мы ничего ему сбавлять не будем!
– твердо заявил Кротов.
– И так мало запросили, он, бобер, мог бы и в два раза больше заплатить...

– Да..., - протянул Ренат, делая глоток пива.
– Меньше нам не надо... И все же, мы с тобой так и не обговорили конечных условий.

Кротов бросил на Рената молниеносный взгляд.

– Ты, полагаю, понял все?
– спросил он.

– Разумеется... Никто его живым отпускать не будет. Я же не мальчик, чтобы не понять этого...

– Ты, наверное, понял и то, кто должен его...

– Я понял только твои намеки. Но не понял, почему это должен сделать я...

Кротов закурил и ещё раз внимательно поглядел на старого друга.

– Это должен сделать ты, - произнес он после некоторой паузы, потому что тебе это не впервой...

– Ах вот оно как, - нахмурил свои красивые черные брови Ренат.
– И не дыми ты мне в нос, пожалуйста, я не выношу табачного дыма... Курить так вредно для здоровья, почему я должен дышать этим ядом?

– Извини, - усмехнулся Кротов.
– Здоровье тебе нужно железное, это правда, и мозги свежие тоже. А мокруха, Ренатик, для тебя, и на самом деле не впервой. И ты отлично знаешь это. Как и я... Кстати, больше никто на свете этого не знает... Я ведь могила...

– Да... , - задумчиво произнес Ренат.
– Знал только покойный отец... Как он врезал мне, когда я рассказал ему об этом... Удар у него был отработанный, профессиональный. Не в морду дал, а в печень... Но я сразу же вырубился... И все... Нет, он сначала сказал: "Баб тебе мало, гаденыш..." И врезал...
– Ренат говорил обо всем этом с удовольствием, словно пытаясь найти в воспоминаниях поддержку для дальнейших действий.
– Да, хорошо врезал... А потом поработал с теми, кто слышал, как та сучонка меня оскорбила. И все закрыли ротики на замочки... Мощный был человек, до сих пор его связи действуют, сам знаешь... А что касается мокрухи...
– Он поглядел на Кротова своими масляными глазками.
– Тогда я был молод и глуп, на кой хрен мне теперь такое приключение?... Почему этого не может сделать этот дебильный Пальчук?

– Он не сможет, он никогда этого не делал. Как и я, впрочем... А у тебя есть опыт. Как ты тогда её, ножичком под сердце... И тебе понравилось, я же видел, что тебе понравилось... У тебя даже глаза загорелись... Нет, ты сильный человек, как и твой покойный отец, ты смог, ты глазом не моргнул, когда резал ее... А я бы не смог...

– Смог бы, вон ухо и палец как резал. Как заправский мясник, возразил Ренат.

– Может быть, и смог бы, - согласился Валерий.
– Только я не буду.

– Почему?

– Потому что, не хочу...

– И я не хочу.

– А тебе придется? У тебя нет другого выхода...

– Ах вот как!
– глазки Рената злобно блеснули.

– Да вот так, Ренатик... Тебе придется... И ты получишь за это дополнительное вознаграждение...

– Сколько, интересно было бы узнать?

– Если получим триста штук - сто пятьдесят твои... А мы поделим остальное.

– Неплохо бы... Тогда бы у меня проблем не было, - мечтательно говорил Ренат.
– Впрочем, - переменил он тон.
– Я никакого согласия не давал... И почему это у меня нет другого выхода, позволь тебя спросить?