Свидетель по делу – кошка
Шрифт:
— Мы временно остановили лестницы, — поясняет комендант. — Идемте, труп тут.
Проходим вслед за Зургом вглубь библиотеки. Тело несчастного гоблина обнаруживается за столом, лицом вниз. Затаив дыхание, подхожу поближе и осторожно осматриваю труп: открытые глаза, высунутый язык и потемневшее от удушья лицо.
Мэй берет меня за локоть и тревожно заглядывает в глаза:
— Ты в порядке?
Фыркаю и объясняю, что трупы уже давно не выбивают меня из колеи — ну, если они не падают мне на голову, как Галка.
— Где она, кстати?
—
— А, да! Сейчас посмотрю, — спохватывается Мэй.
Он вытаскивает из кармана стеклянный шар и склоняется над телом, рассматривая мертвого Горма словно сквозь призму. Интересно, что он там видит? Гоблинские эманации?
На труп я уже насмотрелась, поэтому разглядываю экзорциста. Вижу, как его лицо на секунду становится сосредоточенным и даже строгим, а потом Мэй выпрямляется и ерошит свои и без того лохматые волосы:
— Фон в норме, библиотекарь не должен ожить. Главное, не подпускать кошку, призывающую призраков.
Ага, как же! Зург немедленно сообщает, что сделает с дроу, если какая-нибудь из его кошек станет причиной появления нового призрака, и Мэй тут же бросается его успокаивать. Рассказывая, что никаких призраков тут быть не должно, и вообще, он сейчас дождется следственной группы и наложит на тело гоблина какую-то защиту. Из тех, что применяют, когда покойник уж больно нехорошо помер. Когда? Ну, например, в результате публичной казни!
Зург от такого энтузиазма слегка теряется и позволяет себя успокоить. А я тихонечко ретируюсь в сторону трупа: там как-то безопаснее. Боюсь представить, откуда у экзорциста столько энергии!
Вскоре в библиотеку приходят Федор Иванович и ректор — он просит никого не расходиться, потому что вот-вот должны приехать следователи из Ионеля.
— Вы, Мариночка, можете пойти спать, — спокойно говорит Федор. — Хотя… ладно, я вижу, что вы хотите быть в гуще событий.
Ну, и как мне теперь с ним общаться? Отвести в сторону и сказать, что я не имею видов на экзорциста? Или просто вести себя как обычно?
А, впрочем, с чего это я должна переживать? Пускай про общение с Федором думает Мэйлин! Я тут вообще не причем!
— Все-то вы знаете, Федор Иванович. А может, я схожу на кухню и принесу чаю? Или кофе?
Следователь вопросительно смотрит на Урлах-Тора, и тот кивает. Ретируюсь за кофе, потом за чаем. Потом выясняется, что никто не настроен пить чай в сомнительной компании бедолаги Горма, и мы перемещаемся в ректорский кабинет — благополучно забыв при этом про Мымру. Увы! Галгалея закатывает ректору истерику, пользуясь тем, что теперь-то Мэй точно не рискнет ее развоплощать. Еще бы, она у нас теперь главный свидетель! Ну, не считая пропавшего гоблинского носка.
— Прокляну, — сквозь зубы обещает экзорцист. — Тебя, флуктуация, будет неделю эктоплазмой тошнить.
Мымра не рискует проверить и затыкается. На лице
Остаток ночи проходит суматошно. Спустя три часа мы все же дожидаемся следователей из Ионеля. Они, как и я, немного устали из-за бессонной ночи, и не сказать что безмерно вдохновлены новым трупом.
Группа работает слаженно. Несколько магов осматривают место преступления, кто-то общается с ректором и комендантом, кто-то расспрашивает Федора, кто-то перебрасывается парой слов с Мэем, а кто-то особо несчастный пытается допросить призрак Мымры.
К утру доходит очередь и до меня. Ну что сказать? Скучно, нудно, обыденно. Из интересного только запись в протоколе допроса, составленная якобы с моих слов:
«…хотя гоблин мог быть неприятным и непредсказуемым, его знания и опыт делали его ценным сотрудником библиотеки. Студенты, которые преодолевали свой страх перед ним, могли получить от него ценные советы и помощь в поиске нужной информации. В конце концов, гоблин являлся неотъемлемой частью школьной библиотеки, добавляя в нее некую загадочность и уникальность…».
— Про «загадочность» можно убрать, — осторожно говорю я. — А еще не раскрыта тема фамильяра, говорящего оранжевого носка,
— Сейчас добавлю. Благодарю за сотрудничество.
Следователь старательно дописывает про носок, и мы расстаемся довольными друг другом.
Я уже направляюсь к себе с надеждой все же немного поспать, как у выхода из библиотеки меня окликает Федор:
— Марина! Позовите, если не сложно, какого-нибудь господина из Ионеля. Кажется, я нашел пропавшего фамильяра.
Ого! С меня мигом слетает весь сон.
Федор Иванович сидит у потухшего камина и задумчиво просеивает золу между пальцами. Подхожу ближе, и он показывает обрывок чего-то оранжевого:
— Согласитесь, Мариночка, убийства в этом мире интереснее и разнообразнее. Гоблина оглушили, задушили носком-фамильяром, а потом бросили носок в огонь. Как думаете, зачем?
Забывшись, протягиваю руку — но тут же вспоминаю, что это вещдок. Или еще один потерпевший? Не представляю, к какой категории относятся фамильяры.
— Так что насчет версий, Мариночка, — торопит Федор.
Версия у меня есть, да. Правда, звучит она немного дебильно. Год назад я даже не представляла, что буду предлагать что-нибудь такое на полном серьезе, а теперь вот:
— Чтобы носок не проболтался?..
— Чтобы носок не проболтался.
Глава 26
Следующим утром направляюсь к демону. Не то чтобы я подозревала господина Доментиана, просто, когда мы общались в прошлый раз, я пообещала зайти к нему первому, как только на горизонте появится следующий труп. И вот он, собственно, появился. Причем не один, а сразу два: библиотекарь Горм Странцелист и его носок-фамильяр.