Свидетель
Шрифт:
Кричаще рыжая, безвкусно богемная в сером вязаном лапсердаке и полосатом шарфе до пола, Джули создавала с ним нелепый контраст. Но Валерию она была нужна, словно живое напоминание, ради чего он ввязался во всю эту бюрократию. Джули и не рвалась домой. То в одном, то в другом официальном учреждении приносила ему кофе в картонных стаканчиках, батончики из автомата и периодически пичкала таблетками, о которых он, как обычно, забывал.
А когда понадобилось назначить директора фонда и выяснилось, что им может быть любой человек, даже проживающий за пределами Соединенного Королевства, Валерий все-таки позвонил Лене
– Валерий Михалыч!
– ахнула она.
– Боже! Где вы? Как вы?
– Все по-прежнему. Извини, я лично не сказал тебе спасибо за всю твою помощь. Звоню исправиться. Она неоценима. Спасибо!
– Да что вы, не стоит...
– засмущалась Леночка.
– Я всегда...
– Знаю. И ценю. Кажется, я этого тоже никогда не говорил. И, Лена, есть еще кое-что, - сказал Черкасов и без предисловий изложил суть предложения ошеломленной секретарше.
– Я польщена, Валерий Михалыч. И взялась бы за ваше предложение с удовольствием, - наконец, вымолвила она.
– Но с визой будет сложно...
– Можно оформить рабочую. И приглашение. Соглашайся.
– Я... согласна, - выдохнула Леночка таким тоном, будто он просил ее руки.
– Здорово! Будешь заниматься добрым делом: руководить фондом и выискивать тех, кому нужна помощь. Творческих и талантливых. Или просто отчаявшихся... в конце концов, им тоже кто-то должен дать пинок к светлому будущему. Один кандидат у нас уже есть. Детали обсудим позже.
* * *
Когда Джули и Валерий, наконец, вышли из Регистрационной палаты с сертификатом в руках, позвонил Сергей.
– Лед тронулся, Михалыч, лед тронулся! Ты знаешь, Мостер-таки гениальный сукин сын!
– Не томи.
– Я не в курсе, сколько ему это стоило, но кучерявый потомок раввинов и всяческих масонов выкрутился из темы с партией фальшивки! Виртуозно! Может, китайцам заплатил... В общем, они предоставили в Следственный комитет предложение от производителя о скидке при покупке прямо с их склада мобильных телефонов и самовывозе, подтвержденное официально, заказы из нашей...тьфу, теперь не нашей базы, где указаны нормальные бренды, всю переписку с китаёзами. И сумели доказать, что это косяк хитрожопых китайцев с той стороны. Будто сами поставщики, точнее группа желтолицых товарищей решила наколоть «Дримсеть» с левой партией. Причем Мостер даже письмо с извинениями и предложением возместить убытки надыбал от их руководства, прикинь?
– Гениально, - только и смог выговорить Черкасов. Сердце мелко забилось, соскакивая с ровного ритма.
– Погоди, это значит?..
– Значит, что с тебя снимают обвинение в мошенничестве, и уголовное дело будет зак-ры-то! Морфин от радости копытом бьет. Пока перепроверяет, я его опередил со звонком.
Видя, как меняется лицо ее спонсора, переключившегося на русскую речь, Джули вопросительно увеличила глаза и с нетерпением заюлила на мостовой перед шоколадно-мраморным входом в офисное здание на Квинс стрит, 33, отражаясь в тонированных панорамных окнах. Черкасов остановил ее одним жестом и отошел к паркингу одинаковых велосипедов.
– Супер. Знаешь, - сказал он Ларину, - мне кажется, тот, кто взялся меня травить, делает это не
– Может быть. Хотя посмотри, как легко справился с проблемами Мостер, может, у него все было заранее готово. И с момента суда тебя тербанят в прессе все меньше и меньше. Мы с Юрий Витальичем тоже обдумывали версию мести. Но кому ты насолил настолько?
Джули подкралась и стала рядом, заглядывая в глаза. «Как щенок, - с теплом подумалось Черкасову.
– Мелкий, рыжий щенок без хвоста. Вилять нечем. Вот кому я не успел пока жизнь испортить, а остальным...»
– Кандидаток много, - сказал он вслух.
– Думаешь, женщина? Принимается. Бабы отличаются особой целеустремленностью в уничтожении экс-любовников. Ты же мог проехать танком и не заметить, - ответил Ларин.
– Об этом как раз и думаю.
– Вот и хорошо. А то, может, злая баба отстанет уже от тебя? Кстати, о бабах, - с веселым воодушевлением продолжал Ларин.
– Иду по следу Вари. Не догадаешься, где я сейчас!
– Где?
– Во Вьетнаме. Друг из спецотдела подсобил, он в разведке работает. Представь, пустил программку по распознаванию лиц наугад в Фейсбуке, и на фото какого-то туриста, на заднем плане обнаружилась Ника. Наши девушки оказались изобретательными. Но тут городок небольшой, обойду все отели, уже половину окучил и найду нашу беглянку. Привезу свидетеля, наедем дружно на Шиманского и всё! Дело кончено! Заказывай шампанское и фейерверки.
Привезет Варю?! Валерия бросило в жар, который закрутил всё тело в неконтролируемом волнении. Черкасов давно перестал воспринимать Варю как свидетеля, и при напоминании об этом в душе вспыхнула, словно красный сигнал, тревога: если они с Сергеем разыщут ее, сможет обнаружить и Шиманский. И убить. Не исключено, что за Лариным нет слежки.
– Возвращайся. Если полиция Израиля докопалась, что девушки уехали от меня живыми, и что разгром устроили не мы, британцы не станут меня преследовать. И в экстрадиции откажут. Больше не нужно искать Варю, - хрипло проговорил Валерий и, не слушая атаку доводов Ларина, повторил твердо, чеканно: - Ее-не-нужно-искать! Это всё!
Он закончил разговор. От его тона Джули втянула голову в свой жуткий шарф. Черкасов встряхнул головой, сбрасывая головокружение и внезапный морок. Нашел силы улыбнуться девчонке и потрясти сертификатом с массой печатей.
– Ну что, дела в сторону. Фонд открыт, надо праздновать!
– А у тебя всё хорошо? Ты бледный какой-то...
– с беспокойством вытянула к нему порозовевший от холода нос Джули.
– Сердце не болит? Может, домой?
– Всё отлично, Юлька, отлично, - заверил ее Черкасов, пытаясь загипнотизировать этим и себя.
– Только попробуй теперь у меня не учиться!
Джули покраснела до кончиков ушей.
– Не буду пробовать. Хочу учиться. Но мне... мне не верится, Валери.
– Мне не веришь, глянь в бумажки, - хмыкнул Черкасов.
– Ты говоришь, что не Санта-Клаус, - счастливо выдохнула Джули, - но наверняка врешь.
– Я не Санта-Клаус, я Дед Мороз. А пошли в ресторан, Юлька?
– спросил Валерий и, не дожидаясь ответа, подхватил «рыжего щенка» в лапсердаке под руку и потащил вперед на пресечение улиц Квинс и Виктория к полированной деревянной двери с золотой ручкой в ярко-синем парадном под вывеской: «Restaurant. Sweetings».