Свидетелей не оставлять!
Шрифт:
Наконец выбрался на какую-то узкую тропинку, но в изнеможении прошел слишком далеко, пропустив пригорок, который искал. Однако все-таки знал, где нахожусь, поскольку недавно крался здесь за Вулфом под дождем. За моей спиной склон горы поднимался вверх. Я повернул назад. У меня не было сомнений, что Вулф тогда нес человеческое тело. И насколько помнил — нес его легко, хотя сам не был крупным мужчиной. Тело, должно быть, было небольшим и легким. Скорее всего — женщины.
Пробираясь под деревьями по сырой земле, неожиданно я дошел до нужного места. Луч фонарика осветил небольшое, в несколько ярдов, расчищенное пространство и приглаженную, ровную поверхность могилы. Это был небольшой клочок, примерно шести
И хотя дождь прекратился, с деревьев с легким шорохом продолжали падать капли, чавкало под ногами, было отвратительно мокро. Установив фонарик так, чтобы луч освещал нужное мне место, в полном изнеможении и одновременно со все нарастающим чувством отвращения я принялся копать. Лопата коснулась чего-то мягкого, совсем не глубоко зарытого. Отбросив ее, я опустился на колени и начал разгребать влажную землю руками.
Как я и ожидал, это было тело. Как предполагал — тело женщины. Прежде чем очистить с него грязь, я пододвинул фонарь к краю могилы, так чтобы свет падал прямо в яму. Двигаться мне было трудно. Руки и ноги стали тяжелыми, дыхание с шумом вырывалось из открытого рта. Я подождал немного, будто теперь, когда оказался так близко к цели, расхотел увидеть то, что искал, но все же погрузил руки в землю, обхватил труп за плечи и подтянул к себе. В тусклом свете, падающем на него, какое-то время наблюдал, как с головы медленно сползают куски грязи. Это выглядело ужасно, словно от костей отходило мясо. Наконец разглядел лицо.
Я с силой отпихнул от себя труп. Он упал с легким стуком, при этом голова его странно склонилась в сторону, так что засыпанные землей глаза, казалось, уставились на меня.
Наверное, около минуты я неподвижно стоял на коленях. Затем, закрыв глаза и прижав их ладонями, заставил себя вспомнить все с того момента, когда последовал сюда за Вулфом.
Я ехал за ним. Потом подкрался сюда. Да, все происходило именно так! Он похоронил тело и вернулся в «Гринхейвен». Там я беседовал с Хантом, затем с Вулфом. Еще видел какую-то незнакомую сестру, потом сестру Диксон. Я выстрелил Вулфу в голову, потерял сознание от сильнодействующего лекарства, пришел в себя уже в присутствии полиции и очаровательной Лин. Они стояли вокруг меня. После этого убежал, вновь пробрался сюда. И все это время тело, похороненное Вулфом, находилось здесь, в земле.
Конечно, все происходило именно так! И если я в своем уме, то никак не мог видеть раньше женщину, лежащую теперь передо мной в могиле. Вероятно, какая-то ошибка, галлюцинация, злая шутка затуманенного воображения.
С силой тряхнув головой, я снова открыл глаза. Все осталось по-прежнему. Это была она!
Глава 11
На открытой ровной местности земля слегка дымилась под лучами солнца. На ней образовывались трещины, были видны чьи-то следы. Множество маленьких человеческих фигурок танцевали и вертелись вокруг. От их движений вверх поднимались извивающиеся ленты пыли. Фигурки были какие-то странные, с тонкими изогнутыми телами и огромными головами. И все монотонно смеялись, раскрывая огромные рты.
А еще я видел себя с гротескной, шарообразной головой на болтающемся, как веревка, теле. Я один оставался неподвижным и наблюдал за остальными откуда-то с площадки и с другого места, отдаленного, находящегося где-то наверху. И их всех, и себя мне было видно очень хорошо. Они крутились, хохотали, указывали на меня пальцем. Знакомые все лица! Здесь была Лин, смеющаяся и подмигивающая, Джо Перрайн, Артур Траммел, который орал и проповедовал, насмехаясь надо мной, была и сжимающая лоскут мексиканской ткани Олив Фейрвезер, и миссис Гиффорд с дрожащим, как желе, подбородком,
Там были все, за исключением сестры Диксон. Но вся эта картина виделась мне сквозь какое-то огромное прозрачное лицо, заполняющее небо. Это было уродливое, костлявое лицо со скулами, выпирающими из-под туго натянутой кожи, и большим черным родимым пятном на щеке, расползающимся, как мягкий круглый слизняк. Какое-то жидкое лицо, мерцающее, тающее, все время меняющее форму.
Я бросился бежать, но не от тех танцующих, а именно от этого лица. И вдруг упал, покатился по земле. Но в этот момент проснулся и с облегчением понял, что видел сон.
Солнце светило и пригревало меня сквозь ветви деревьев. Я лежал на расчищенном участке, весь в грязи, окоченевший и скрюченный.
Усталые, онемевшие мускулы еще оставались скованными, но я уже твердо знал, что видел сон, а теперь уже не сплю. Однако то лицо все еще было передо мной. Оно таяло, мерцало, расплывалось перед глазами. Я мог даже различить черные волоски, торчащие из родинки. Лицо сначала раздувалось до огромных размеров, затем уменьшилось и наконец исчезло совсем.
Спросонья мозг мой работал слабо, поэтому я довольно долго тупо смотрел на мертвое лицо сестры Диксон. Оно было неподвижным, не шевелилось, не таяло, не просвечивало. Теперь оно было абсолютно реальным. Я видел его резкие, испачканные кровью черты, раздвоенный подбородок, засыпанные землей глазницы. Грязь в них засохла и отвердела.
Я лежал на животе, повернувшись лицом к могиле. Тело сестры Диксон как бы наполовину высунулось из нее. Одна рука была подвернута и придавлена теперь уже окаменевшим корпусом, а другая тянулась вперед. Казалось, она пыталась выбраться из земли и в этот момент замерзла.
Я вспомнил последние минуты, когда был в сознании, как впервые увидел лицо Диксон. Вроде бы отбросил труп от себя, потом снова взял за плечи и с недоверием стал вглядываться в безжизненные черты. Наконец оставил его в могиле и отполз на несколько футов. Я был уверен, что следовал за Вулфом именно сюда, слышал, как он ее зарывал. Но ведь после этого я видел, как Диксон влетела в его кабинет в «Гринхейвене»! Спустя пару минут после этого я убил Вулфа. Отлично помнил, что убил его. Прекрасно сознавал это, хотя меня охватывали усталость и непреодолимый сон. Теперь восстановил все точно.
Внезапно, помимо усталости, я ощутил нарастающее чувство голода. Солнце начало двигаться на запад. Очевидно, я проспал не менее двенадцати часов. С трудом поднялся на ноги. Колени были мокрыми, но я стоял выпрямившись. Повернувшись спиной к застывшему трупу, потянулся, стараясь разогнать ноющую боль, которую чувствовал во всем теле. Затем спихнул покойную мисс Диксон в могилу, забросал ее землей и поспешил убраться ко всем чертям.
Я шел по дороге и думал о докторе Вулфе и мисс Диксон. И вскоре, припомнив отдельные факты, сделал вполне здравый вывод. Должен существовать кто-то третий, кто-то живой — мужчина или женщина. Этот человек может ответить на все вопросы. Он должен знать, где находился Вулф около одиннадцати тридцати прошлой ночью, когда я следовал за ним под дождем. Он должен был знать, что сделал Вулф и почему.
Мой «кадиллак» раскалился под солнцем, как палка стриптизерши, поэтому я не сел в машину, а побрел дальше, пока не дошел до довольно отдаленной автозаправочной станции. Там, в туалете, как мог счистил с себя грязь, подозвал служащего и попросил его пригнать мой автомобиль, заняться им.
Сам же вошел в помещение станции. Полицейские полностью очистили мои карманы. Вынули и все деньги. Однако под прилавком я обнаружил частный телефон, снял трубку и вызвал оператора. Затем назвал номер телефона в городской ратуше Лос-Анджелеса. А когда мне ответили, произнес низким голосом: