Свидетели Крысолова

Пронин Игорь Евгеньевич

— Ближе к «Речному вокзалу». Я отснятое почти не смотрел, но судя по тому, в каком состоянии тоннели, кое-кто в мэрии получит по рогам. Возможны такие осадки, что... Омар, ты бы всё-таки выбирал дорогу поаккуратнее, ведь давно внизу не был.

— Четыре года! — Дитя подземелий уже получил от Алексея пластиковую кювету, выдернул шнур и ждал, пока пища разогреется. — Знаешь, начальник, а здесь и в самом деле никого нет. Я чую. Жутковато даже.

Наташа подошла к Мартиросяну, положила ему руку на плечо и отдернула — патрульный мелко дрожал.

Он повернулся к ней, в свете фонаря Наташа увидела жалкую, вымученную улыбку.

— Всё в порядке, капитан. Слежу за связью, за спиной посторонних звуков не слышно. Вода только каплет да крысы шуршат.

— Нет здесь никаких крыс, — с набитым ртом отозвался Омар. — Крысы наверху живут. Это просто земля осыпается, сквозняки шуршат, а в тишине всё слышно. А вот экспресс катится.

Все притихли, стараясь уловить движение наверху. У Наташи ничего не вышло, но она вдруг тоже почувствовала, что в тоннеле стало очень сыро. Впереди вода...

— А если мы там не пройдём, Омар?

— Вернёмся назад, — легкомысленно пожал он плечами. — Раньше я бы не поверил, что где-то нельзя пройти, но если за ходами не следить... Всё может быть, капитан. Здесь никто не живет.

— А раньше жили? — Наташа повела лучом фонарика по стене, потолку.

— Левее, — посоветовал Омар. — Ну-ка, ну-ка!

Он увеличил яркость своего фонарика, и теперь все заметили, что кусок тоннеля очищен от мусора и бледных стеблей странных подземных растений. Линии, проведённые то ли углём, то ли просто какой-то копотью...

— Убавьте! — Алексей подошёл первым, всмотрелся. — Наскальная живопись, я такое встречал когда-то. Но рисунок поганенький, детский.

— Ага, детский! — во весь голос гаркнул Омар, отчего по тоннелю разнеслось короткое эхо. — Я рукой не достану до верхнего края!

— Всё равно. У меня при обыске всё забрали, но, если попросить подполковника, он может показать фотографии. Там такое, что в музей отнести не стыдно, а тут...

— Заткнитесь! — Наташа оттолкнула их от рисунка, потом отошла подальше.

Художник и правда совсем не умел рисовать. В нижнем углу было изображено что-то аморфное, и только по пририсованным разнокалиберным колёсам Наташа узнала «Ниву». Рядом стоял Коваль, он получился в два раза крупнее автомобиля, перед его лицом, собранным из кружочков и палочек, расцветала диковинная звезда.

— Тофик, ты видишь?!

— Вижу, — отозвался подполковник. — Вот и Манана. Очень похоже на тот, другой рисунок. Я отправлю экспертам...

Сержанта Чачаву резали ножом, огромным, больше жертвы и убийцы, вместе взятых. Изо рта Мананы вывалился язык, и неизвестный, тоже схематично изображённый человек, взялся за него рукой.

— Ты что? — не понял Алексей. — Это ерунда, вот если подполковник разрешит...

— Отстань! — Мартиросян встал рядом с Даниловой. — Ты думаешь, это тот самый случай? Вряд ли, Наташа, слишком мало времени прошло, да и случилось это далеко.

— Это Коваль. А это — Манана. У неё юбка на коленях, видишь?

— Это

может быть и не юбка... — Сергей скептически всмотрелся в рисунок. — Тут ничего не понятно, Наташа, это, наверное, действительно ребёнок рисовал.

— Это юбка. И это женщина, видишь, у неё груди. А потом он просунул ей язык сквозь рану в горле, это называется «сицилийский галстук». Это послание врагам. Откуда они знают про «сицилийский галстук»? Язык сквозь рану в горле, и он длинный, почти до ключиц...

— Успокойся... — Сергей погладил её по щеке, она опять почувствовала, как он дрожит, и нетерпеливо мотнула головой.

— «Нива». Коваль стоял слева от неё, в него кинули гранату. Не гранату, а... взрывное осколочное устройство. Он увидел, увидел кого-то возле Мананы и стал стрелять и убил одного...

— Может быть, этого? — Диггер подошёл к рисунку, плюнул на перчатку и потёр изображение человека с ножом. — Смотрите, у него линия на лбу, а у полицейского нет. Повязка или рана.

— Нет, он убил другого, тот не нарисован. Это рисовали они, убийцы. Крысы.

— Тильзиты, — поправил Омар.

— Что значит «тильзиты»?

— Те, кем меня пугали в детстве. И крысы, и цыгане в них верят. Духи подземелий, злобные твари. Умеют проходить сквозь стены, вообще... от них нет спасения. Если кто-то и смог выгнать отсюда людей, то только тильзиты.

Наташе захотелось сесть, но нельзя давать слабину в присутствии трёх мужчин. Она капитан полиции, командир.

— Хватит смотреть. Всё уже снято, подполковник Таги-заде отдаст запись экспертам. Да, Тофик?

— Конечно, — прозвучал возле уха чуть искажённый помехами голос. Показалось на миг, что это вовсе и не краснолицый Тофик, а кто-то другой, чужой. — Я смогу это сделать в понедельник, сама понимаешь, операция неофициальная... Идите дальше, ребята, пожалейте моё сердце. Наверху поговорим.

— За мной. — Наташа продолжила путь, незаметно пощупав под плечом рукоять «рокота». — Пора в душ.

За спиной раздались шаги, маленький отряд последовал за ней. Что-то стукнулось о камни, и у Наташи на миг сжалось сердце. Потом она поняла, что Омар отшвырнул пустую тарелку. Тильзиты, подземные художники... То ли показалось, то ли Тофик действительно стал чаще дышать.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Живец, очнись! — Шацкий тряс его изо всех сил, так, что в шее что-то хрустнуло. — Ты должен жить!

— Отстань! — Дмитрий мгновенно возненавидел этого человека, мешающего ему спать. — Отойди от меня, скотина! Оставь в покое!

— Не оставлю! Что ты делал в Башенке, отвечай! Чем ты занимался у Плещеева? Что случилось в СПР?

— Подай запрос! Пусть НБ спросит, и ему ответят! — Живец попытался отвернуться, но его не пустили ремни. — Отстань от меня, наконец!