Свидетельница
Шрифт:
– Как вы сами знаете, это первый урок у вас со мной. Думаю, ознакомительной части не будет, вы и так наслушались бессмысленных объяснений о смысле защиты от тёмных искусств. Так что, - мужчина направился к своему столу, но, к удивлению всех, не стал огибать и садиться за него, а небрежно облокотился о край, что весь класс теперь мог видеть его в полный рост, - я бы хотел приступить сразу к практике. Надеюсь, никто не имеет возражения?
Кристофер внимательно посмотрел буквально на каждого, начав сначала с последних рядов, а уже затем переходив к первым партам. На Еве он задержался на долю секунды дольше, чем на других, но и это столь короткое мгновение было сущей пыткой
– Ну так что?
– закинув одну ногу на другую, от чего стали лучше видны его чёрные кожаные штаны, немного блеснувшие на свету. Они были непозволительно обтягивающие.
– Вы согласны?
Ахи той девчонки сзади стали слишком раздражать слух Франк. И что они в нём такого увидели? Ощущение, будто все девушке в Хогвартсе ни разу в жизни вообще не встречали мужчин. Ну, подумаешь, высокий рост, запоминающаяся внешность, приятный голос – это не повод для такого фанатизма. Хотя, его брюки даже Еве часто бросаются в глаза и мешают сосредоточиться на главном. И кто ему позволил вообще такое надеть? Хотя, пришёл бы он хоть в более старой мантии, не позволяющей увидеть другую одежду, всё равно бы восхищения не поубавилось.
– Да, да! – оживлённо закивала женская половина класса, и когтевранке пришлось подражать им, наплевав на гордость и негативное отношение к столь буйной реакции.
– Хм… Практика никогда не помешает, - потерев руки, сказал один из слизеринцев.
Возгласы становились громче, поскольку каждый хотел быть услышанным учителем первым. Это постепенно превращалось в балаган, причина которого из жажды внимания превратилась в соперничество. Наверное, так всегда и начинаются конфликты. Если не уметь уступать и не учитывать, что каждый имеет право голоса, то случится именно то, что предстало перед глазами Евы. В этот раз их примеру она не последовала, посчитав, что это будет слишком. Лишь, вздохнув, подставила в ладонь щёку и переглянулась с такой же молчаливой Натали.
Остин выглядела ещё хуже, чем прибежав сюда уставшей и задыхавшейся. Морщившись от каждого неразборчивого слова, она то и дело бросала взгляд к выходу, а затем с силой отрывала его и прикрывала глаза, словно пыталась хотя бы мысленно покинуть столь шумное место. Однако, судя по сжатым кулакам, у неё не получалось сделать это.
– Ты как? – наклонившись к ней, с беспокойством спросила Ева. Та, не открывая глаз, вяло и без эмоций ответила лишь:
– Нормально.
Поджав губы, когтевранка продолжала буравить взглядом подругу, пытаясь понять, что именно она сейчас чувствует. Отчасти, состояние Натали было понятно ей. Выражение муки на лице говорит о многом. Да ещё это «нормально». Никогда не нравилось это слово. Оно слишком неопределённое, тем легче отпираться им, когда не хочешь, чтобы другие до тебя докапывались. Нормально – значит не нормально.
Ощущение чьего-то взгляда показало себя в виде неприятной дрожи по телу. Ева, не сомневаясь в том, кто это, повернула голову в сторону преподавательского стола и, (Как же могло быть иначе?) встретилась с оливковыми глазами Кристофера, наблюдавшими за ней. Следя за когтевранкой, мужчина не попытался выдать это за совпадение и не прекратил зрительный контакт, а, наоборот, только наклонил голову вперёд, дабы лучше видеть ученицу, хотя, конечно, сокращение нескольких сантиметров не даст
Ему тоже не нравилось это подобие базара. Ева откровенно была удивлена. И в мыслях не было, что Кристофер способен смотреть на вещи без тайного самолюбия. Конечно, открыто он не показывал это качество, но когтевранка уже с самого начала знакомства с ним видела в нём человека, любившего выставить себя в лучшем свете перед всеми и получить взамен внимание и уважение, граничащее с фанатизмом. Глупо было полагать, будто Хейтон делает это не намерено. Если бы так сильно не хотел, то мир бы не крутился вокруг него.
– Когда же это прекратится? – сквозь зубы прошипела разозлённая Остин, запустив пальцы рук в волосы, стараясь так оградить себя от окружающего мира.
– Когда он посчитает нужным, - продолжая смотреть на профессора, машинально ответила Ева, полностью убеждённая в правоте своих слов. Всё зависит только от него.
На месте Хейтона, Ева бы давно взяла класс под свой контроль, а не играла бы в гляделки и попытки дать намёки на что-то с ученицей. Хотя, выход из всего этого для когтевранки был один – вообще не приходить к ним в школу и не устраивать курсы самозащиты. В конце концов, он глава мракоборцев, а поэтому обязанностей и ответственности у него имеется гораздо больше, нежели у его подопечных.
Действительно… Разве Кристофер не должен сейчас быть предположительно в Болгарии и помогать вести противостояние против Грин-де-Вальда? Однако он предпочёл остаться в стороне, поселиться в Хогвартсе и выбрать более простую роль – роль учителя. Но это не правильно. Можно, конечно, предположить, что все мракоборцы хорошо подготовлены в физическом плане. А в психологическом? Когда рядом находится наставник, то и битва превращается в очередную тренировку, и становится легче одерживать победу. Это понимает даже она сама, та, что ни разу в жизни не имела опыт в серьёзных дуэлях или военных действиях.
Помнится, Том объяснял, почему он дал ей наказ сблизиться с главой мракоборцев. Подозрения на проверку школы. Но чего конкретного? Тёмных артефактов, прятавшихся сторонников Грин-де-Вальда или… Что же ещё может быть? Поиск первого не настолько необходим, ведь те же Дамблдор и другие могут проверить школу. А сторонники… Это звучит убедительнее, но вот на деле…
– Я бы хотел попросить вас, - Кристофер наконец перевёл своё внимание на галдящих подростков, даже перестал облокачиваться о стол и, выпрямившись, сделал несколько шагов к ним. Его походка была плавной и грациозной, - немного поубавить пыл. Надеюсь, вы не забыли, что мы на уроке, поэтому было бы лучше, если бы вы с тем же упорством учились сражаться, а не перебивать и ссориться друг с другом.
Красноречиво подняв брови, преподаватель приложил указательный палец к губам, давая зрительно понять тем, кто не расслышал, суть его слов.
Поначалу казалось, будто они так и будут продолжать заниматься тем же делом, поскольку споры не утихали дальнейшие несколько секунд. Но нет, взгляды учеников всё чаще были устремлены на Хейтона, а порой и останавливались на нём одном. Громкость звуков уменьшалась, с каждым мгновением всё резче, давая повод не морщиться и насладиться столь ценной сейчас тишиной.