Свидетельства о умерших, о бессмертии души и о загробной жизни

Знаменский Георгий Александрович

О чем там они говорили, – неизвестно, но назавтра барин велел запрягать лошадей, и поехали они оба в По

чаев Молитвы ли чернецов, милость ли Божия, только после того года – великая радость у наших господ: послал им Бог снова дочку, и окрестили они ее Анной. В тот день, когда ее крестили, созвал барин своих управителей, писарей и всех присмотрщиков и сказал им так: «Смотрите, чтобы во всех моих имениях нигде следа не было ни палки, ни плети. Кто из вас посмеет ударить кого-нибудь из людей моих – лишится места! Кому сделано какое притеснение, обида – за все наградить; ничьей обиды и притеснения я не желаю».

И растет их девочка, растет,- не ребенок, а настоящий ангел: так хороша собой да прекрасна,

что, кажется, весь свет исходи, другой такой нигде не сыщешь. Проходит уже пятый год, в котором все старшие их детки умерли, – господа от забот не знают покоя ни днем, ни ночью: все холят, да нежат ее, да берегут. На пятом же этом году везут они ее в Почаев, к тому старенькому монаху, что предсказал им Божие помилование. И читает монах над ней молитву и Евангелие, двенадцать других чернецов правят соборную обедню, – и обмывают ее родители Почаевской водой, и что кто ни укажет – молит ву ли какую читать, жертву ли куда принести, все то охотно делают.

Господь, точно, их помиловал: девочке пошел шестой годок, а она растет себе, красуется на радость родителям, что твой маков цвет, – такой красавицы, говорю тебе, ни до того, ни после у нас не видали. Но еще краше была ее душенька. Бывало, всякий день идет к обедне в церковь, стоит там степенно и со страхом, – как сейчас вижу ее перед собой, сердечную! – и молится горячо и с умилением; а по окончании божественной службы раздает нищим деньги и всем вдовам, больным, убогим, всем, кто не в силах сам работать и кормиться, велит приходить и присылать в усадьбу за мукой, за крупой, солониной и всяким добром. Зато у нас на посаде все про нее, про барышню Анну, только и говорили, как про настоящего ангела, хранителя и утешителя.

И выросла девица прекрасная, и со всех сторон стали наезжать к ней женихи: тот богат, этот еще богаче, один красавец, другой еще лучше; но никто не пришелся ей по сердцу. Она все лишь читает святые книги, все только молится, да творит добрые, милосердые дела.

Анне минуло восемнадцать лет, и была она всегда здорова и весела, точно молоденькая серночка в лесной чаще. Никто и не думал, чтоб ей на долю выпала не такая свадьба, о какой мечтали ее батюшка с матушкой. В самую Великую Пятницу, когда мы собирались к плащанице, стали в народе говорить, что барышня Анна разболелась. На другой день, коляска за коляской, скачут уж к нам в усадьбу доктора из Львова; пробыли у нас несколько дней, думали, гадали и разъехались, сказав, что такой болезни никто никогда и не видывал. Плакал народ на всем посаде из конца в конец, даже жидовство, и то молилось в своей «школе», и не было человека, кто бы горячо о ней не молился. А болезнь ее, точно, была особенная, невиданная. С утра говорит со всеми, ни на какую боль не жалуется, только лицом стала бледнее, да с тела спала, и так была слаба, что руки не могла поднять. А как двенадцать часов пробьет, с полудня значит, закроет глаза и лежит как мертвая, губами только шевелит, и все говорит, говорит, говорит!

И так чудно, милый мой, говорила такие все слова, что я сам никогда бы не поверил, ежели бы своими ушами не слышал. Говорила про души человеческие, куда они по смерти отходят, и рассказывала, что она их видит и с ними беседует. Всякого узнавала, и при том всякого такими словами наставляла, учила, что никто из бывших там не мог удержаться от слез. Хотя глаза у нее постоянно были закрыты, – перстами книгу читала, сказывала, сколько времени на часах, минута в минуту, когда часы прикладывали ей к сердцу, и про каждого из знакомых все знала, и где что на свете деется – угадывала. Старые господа оба заболели; при ней находилась только ее верная старшая горничная девушка, да другие слуги, а народ валил к ней смотреть, будто на какое диво. Но когда приходил человек, тяжко перед Богом грешный, например,

жил обманом, кривдой людской, или безбожник какой, в Бога не верующий, или такой, что любил непотребные, гнилые слова говорить, или клясть, или такой, что худо в супружестве жил, дурной пример подавал детям, – то человек этот был еще на дворе, а она уже видела его духом и говорила: «Не пускайте ко мне этого человека (или эту женщину): это безбожный человек, как он войдет, со мной будут корчи».

Николай. И ты тоже был у нее, и видел ее, и слышал ее разговор?

Онуфрий. Разнеслась по всему околотку кругом молва, что с барышней Анной приключилась болезнь, да не простая: в сонном видении она все знает и дивные речи говорит. Повалил к ней народ валом, – идут и идут в усадьбу, точно на базар или в церковь к явленной иконе. Я сначала не поверил, – знаю ведь, народ наш зачастую сглупа болтает, да еще, как говорится, к былям всякие небылицы привирать любит; но потом и меня взяла охота побывать в усадьбе. Иду, но тут как раз повстречался мне ныне покойный батюшка, отец Андрей Левицкий, да и. спрашивает: был ли, мол, в усадьбе, видел ли барышню Анну?

– Сейчас вот собрался, – отвечаю. – Но не возьму я все хорошенько в толк, батюшка, что это народ к ней так повалил? Идут и едут без конца!

– Стоит идти и ехать, мой милый! Есть на что посмотреть, есть что и послушать. Такие дела незауряд дается видеть и слышать человеку.

– Что же это такое? – говорю. – Подлинно ли, батюшка, духовный отец, она святая?

– Поистине святая, потому что душа чистая и богобоязненная, – отвечает батюшка. – Ежели и был на ней

грех какой, то лишь самый обыкновенный, и она очистила его своими добрыми делами. Она, понимаешь ли ты, ясновидящая.

– А что такое ясновидящая? Я этого слова не понимаю.

– Издавна, сын мой, бывали люди добродетельные и чистые, перед Богом, которые получали от Бога такую благодать, что не только яснее видели здешнее, земное, но еще при жизни, в этом мире, возносились душой своею превыше земли и зрели дела загробного мира. Такая ясновидящая и есть Анна. Она, видишь ли, жила вся в Боге, в молитве, в добрых делах милосердия и сострадания, и она поистине была «не от мира сего». Потому что мир наш – мир злой, лукавый, нечистый, грешный. Она явилась здесь лишь на короткое время, чтобы показать другим, как жить праведно, богоугодно. Потому-то теперь наступает конец земной ее жизни, и отходит она в свое истинное, небесное отечество, к чистым и светлым духам, но пока еще отойдет, говорит нам о небесном, чтобы мы покаялись и начали совсем другую жизнь, коли хотим получить спасение.

– Вы были уж у ней, батюшка?

– Был, она велела позвать меня к себе, как только занемогла, с первого дня, и просила, чтоб я от нее не отходил. Я пробыл там четыре дня, но больше не мог выдержать ее разговора: кто ее ни слушал, все были не в силах удержаться от плача.

– Что ж она говорила?

– В первый день, как только впала она в этот сон свой, велела позвать барина с барыней и всех слуг, всю дворню, и сказала при мне, что умрет непременно, но чтобы никто о ней не плакал, потому что отходит она в такое место, где нет ни горя, ни скорбей; а жили бы все по-христиански, в молитвах, в любви, да в добрых и святых делах.

– Это ты, отец Андрей, – промолвила она. – Спасибо, что пришел проведать!

А потом к Тимофею служителю:

– Подойди поближе, Тимофеюшка, ты верный слуга мой, и друг, и брат мой милый! Не плачь, зачем плакать! Зачем все вы плачете? И ты, отец Андрей, плачешь?

Я не мог вымолвить слова, меня душили слёзы, безмерная печаль сжала всю душу мою! Выплакавшись вволю, я оправился и сказал:

– Как же об вас не плакать, когда вы так больны! Все мы вас так любим, барышня, госпожа наша милая! Душа невольно ноет и болит!