Свидетельства времени. Сборник произведений писателей Секции Художественно-документальной прозы Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России. Выпуск 12
Шрифт:
Свой последний экзамен Юрий Вячеславович принимал у нашего курса 10 января 1982 года. До его смерти оставалось всего ничего – три месяца и неделя…
Конечно, мы тогда и предположить не могли, что жизнь нашего профессора оборвётся так рано – для мужчины 61 год не возраст… Да и он же спортивен, подтянут, летом сплавляется на байдарках, рыбачит, охотится… Но не дано человеку знать своё будущее и «дату своего ухода»…
И вот – экзамен… Обстановка спокойная, почти непринуждённая. Я ему рассказываю о Венском конгрессе. Говорю, что, мол, зря называли остряки этот конгресс «танцующим», ведь решались судьбы Европы на десятилетия вперёд… Кожухов прерывает, широко улыбаясь:
– Ну, это как посмотреть… Молодёжь-то танцевала…
Я
– Извините, продолжайте, пожалуйста.
Как он почувствовал, что мне стало некомфортно, как мгновенно перестроился, настроился на мою волну? Чудо или мастерство преподавателя?
Уже выводя в зачётке «отлично», Юрий Вячеславович наградил меня, как орденом, похвалой за ответ:
– Спасибо вам большое, Ирина Семёновна. Ставлю вам «пять с плюсом». Вы – прирождённый историк.
И сейчас, когда что-то не клеится, не складывается, я вспоминаю эти слова, и на душе теплеет.
Если в мимолётном общении Кожухов был так внимателен и добр к окружающим, то как же он поддерживал коллег, родных и близких…
Воистину, это был человек большого сердца, щедро и многообразно одарённый природой.
Он был прекрасным рассказчиком. На консультации перед экзаменом, каких только мы не затронули тем! Не хотелось уходить. И профессор не гнал нас. Видно, и мы ему были интересны, а не только он – нам. Разговор тогда вышел далеко за рамки предэкзаменационной консультации. Узнав, что наша студентка Зина Голединец – с Украины, Кожухов вспомнил, что ему пришлось сдавать экзамен по украинскому языку, но поставили четвёрку – из-за польского акцента. Видимо, придирались – откуда у смоленского хлопца мог взяться польский акцент? [5] Он и от диалектизмов избавился, говорил как коренной питерец. Мне было с кем сравнивать…
5
Но недавно я узнала – на Смоленской земле во все времена, особенно в деревнях, оседало много польских семей. Были и этнически однородные польские сёла. Пограничье….
…И вот – день очередного коммунистического субботника – 17 апреля 1982 года стал днём его смерти и поистине «чёрным» днём для всего осиротевшего факультета.
Правда, мы, студенты, узнали о кончине Кожухова, уже возвращаясь домой. Нашей однокурснице Лене Ильиной декан И.И.Рогозин велел писать траурное объявление…
Ощущение было – как обухом по голове…
Вспоминали мы и ту памятную, для Юрия Вячеславовича последнюю консультацию.
Он рассказал нам и о своём инфаркте (пережитом 10 лет назад), и о клинической смерти – с доброй улыбкой: «А помирать не страшно, ребята…»
И эти слова, сказанные незадолго до смерти, теперь воспринимались как пророчество, как предвидение… Смерть его была мгновенной – встал ночью покурить, зашёл в ванную, и сердце остановилось. Курил он вообще много, не отказался от этой пагубной привычки и после инфаркта, не хотел себя лишать одного из жизненных удовольствий, чувствовать ограничения, налагаемые возрастом и болезнями.
Нежелание терять «качество жизни», а Кожухов любил жизнь во всех её проявлениях, было, по-видимому, его принципиальной и очень мужской позицией.
…А потом была ещё гражданская панихида в Актовом зале. Присутствовали ректор А.Д.Боборыкин, проректоры, представители других вузов. Были речи… Один из выступающих, помню, посетовал: мол, у Юрия Вячеславовича была своя, и очень интересная концепция русской истории, но он не успел её опубликовать. Такова была вся его заполненная, переполненная рутинными заботами жизнь – на заветное, вымечтанное не хватило времени…
У нас
Однажды я беседовала о Кожухове с одним из ветеранов института. Этот почтенный человек, должно быть, таил на Юрия Вячеславовича давние обиды. Он резко отозвался об «административном рвении» старшего коллеги… Что ж, могу только повторить: каждый из нас – человек своего времени. Но при безусловном приоритете для Кожухова «дела» над «человеком», к людям он относился по-отечески, наставляя и помогая, как раньше говорили, «растил кадры».
Он был коренным герценовцем. С первых послевоенных лет и до смерти вся его жизнь связана с нашим вузом. Аспирантом, а позже – молодым преподавателем он жил на территории ЛГПИ, в общежитии. И его знали и ценили в институте все – и «лирики», и «физики». Последние – как многолетнего проректора.
У него было трое детей. Особенно Юрий Вячеславович любил младшего сына Вячеслава. И, конечно, пережил страшные дни, когда сухогруз «Механик Тарасов», на котором Вячеслав Юрьевич Кожухов служил в должности второго штурмана, попал в аварию (это случилось в феврале 1982 года). Спаслись немногие, в том числе и Кожухов-младший. Может быть, изношенное сердце Юрия Вячеславовича не выдержало – ведь фамилии спасённых стали известны не сразу…
Юрий Вячеславович Кожухов прошёл все ступеньки карьерной лестницы, но смог сохранить лучшие черты русского народного характера – прежде всего, доброту и простоту в общении. Это был народный профессор, народный проректор в лучшем смысле этого слова.
Он в каждом человеке видел личность, в каждом – выделял лучшие качества и в дальнейшем общении опирался именно на лучшее. В этом непростом умении тоже сказывался педагогический талант профессора Кожухова, умноженный на житейскую мудрость. Как истинный, настоящий педагог, он каждого – и студента, и аспиранта, и коллегу-преподавателя – нацеливал на перспективу, оказывал посильную помощь и поддержку.
Нынешние руководители часто, стараясь подчеркнуть свою «крутизну», нередко унижают сослуживцев…. Сейчас, когда в тренде – «жесть» и брутальность, уважительный и просвещённый стиль руководства Кожухова не пользуется признанием у разного ранга начальства. Можно только пожалеть об этом упрощении и огрублении нравов. Да и дело страдает – из-под палки и под вечное покрикивание и принуждение получается «как всегда», а не «как лучше»…
Прошло более трети века. Изменилась страна, изменились мы. Неизменны горечь утраты, светлая память и благодарность судьбе за счастье соприкоснуться с Юрием Вячеславовичем Кожуховым – замечательным человеком, профессором, наставником. Учителем…
Охота без охоты
Владимир Лукин
Чай был не просто хорошим, он был великолепным. Душистый, обжигающий нёбо и горло, чай вливался и вливался, но чувство жажды не проходило. Вновь и вновь хозяйка наполняла пиалы трех друзей жидкостью с коричневатым оттенком, мягкий вкус которого заполнял, казалось, все сосуды организма. От большого количества заваренного чая, чайный запах заполнял небольшую кухню. К нему примешивалась струя пара, периодически вырывающегося из носика большого чайника, постоянно кипящего на газовой плите.