Свинпет
Шрифт:
Карюха отвела от них глаза, зачем перебирать пустое и порожнее.
Да и девушки не лучше: равнодушные лица, выжатые, как лимоны. А ведь половина из них уже вышли из пубертатного возраста. Казалось бы, в этой компании природа должна сказать свое слово. Между тем, природа здесь сдала свои позиции.
Некоторые открыто показывают пренебрежение к Карюхе, не замечают. Девичий демарш, выкидывание коленец. Отторжение красивой соперницы. Впрочем, какая она соперница? Ясно одно: среди этих девушек попутчицу трудно подыскать.
Внимание привлекла девушка с круглыми широко поставленными глазами,
А та, что выглядывает из-за плеча лютика? С длинными, раскиданными по плечам черными волосами, черными глазами, острым вызывающим подбородком, хоть и похожа на цыганку, однако из цыганки должна хлестать рьяная непокорность и желание свободы, а из этой ничего не брызжет. Взгляд просящий, словно молит о помощи, но при этом боится своей просьбы, боится окружающих и боится Карюху. В глазах нечто похожее на «мамочка, милая, помоги» или «ох, не троньте меня, что я вам сделала?». Карюха хотела обратиться к ней, но девушка, почувствовав это, быстро спряталась за спину лютика, и будто ее не бывало. «Чего-то боится, — подумала Карюха. — С такой не побежишь на все четыре стороны. Она определенно захирела».
Взор остановился на третьей, с длинными ногами, высоко поднятым задом и высокой тонкой талией, при этом излишне обширными бедрами, широкими плечами и короткой шеей. Та брезгливо оттопыривала губы, не глядя на Карюху, но было ясно, что это выражение лица относилось к ней. В ответ Карюха отвернулась от нее, как от пустого места. Ну что ж, она и не надеялась, что у нее появится попутчица.
А желудок медленно наполнялся едой, чувство голода пропадало, появлялось состояние сытости. И она громко спросила, хватая взглядом глаза других ребят, которых пока не раскладывала по полочкам:
— Ну, долго еще мурлыкать будете и косить под идиотов? От пуза наелись! Понравилось на дармовщинку? Не надоело тут на цепочках сидеть? Может, двинем, пока охраны нет, кто со мной? — Выбрала взглядом самого рослого, почти на голову выше остальных: — Эй, рыжий, ты тут самый здоровый, пойдешь? — Перевела взгляд на другого парня с намечающимися усиками, при виде которых Карюхе вспомнилось кафе и горожанин с вислыми усами. В груди червоточиной закипело зло. — А ты, усик, чего мнешься? Стесняешься без брюк? Так и будешь тут без штанов болтаться, если не рванешь сейчас! — Подождала ответа. — Ну что, все трусы? — На лице появилась издевка. — Редкостные экземпляры. Пыльным мешком стукнутые. — Глянула на девушек: — А вы, девчата, какого рожна прозябаете? Нравится такая жизнь? Есть да в туалет ходить. Присосались к этому столу, оторваться боитесь. Скоро пятиться станете, как горожане, и словоблудием лапшу на уши вешать, всякую одурь языком молоть! Ну и черт с вами, парьтесь в этом городе до второго
— Голая почешешь? — прозвучал голос рыжего верзилы.
— А хотя бы! — зло отозвалась. — Тебя только это останавливает? Голой даже удобнее, ничто не стесняет движений. Так что, парень, это не морока, самая большая морока у тебя в мозгах. Скоро и ты начнешь задом ходить!
— Ну-ну. Интересно, кто из нас пыльным мешком стукнутый? — съязвил тот.
— Ты, конечно, — отбила Карюха, — коль сидишь в этом болоте! Вон у тебя тоже цепочка. Не понял, что ты здесь обыкновенным животным числишься? Посмотри в зеркало, у тебя уже морда проявляется. Скоро загавкаешь. А я не собираюсь уподобляться тебе и тем чокнутым, которыми наполнен город.
Рыжий ничего не ответил, как-то странно ухмыльнулся и отвел глаза. Его сосед с намечающимися усиками начал интенсивно жевать пищу. Усики смешно шевелились, когда он усиленно двигал челюстями. Карюха усмехнулась, вспомнив шутку, что парень отращивает усы, когда ему больше нечем гордиться. Здесь шутка попадала в десятку. Парень поворачивался боком, прятал лицо и глаза и скукоживался.
— Глупо все. Не дергайся, — проговорила Сашка.
— Ну да, так я тебя и послушала! — вспыхнула Карюха, не доверяя ей.
— Как знаешь, — равнодушно пожала та плечами.
— Значит, не пойдете со мной? Боитесь? А я пойду! — Карюха поставила чашку на стол и уловила, как в левое ухо вошел шепот Аньки.
Та оказалась совсем близко, коснулась грудью Карюхиного плеча:
— Возьми меня с собой, — прошептала и выдала для остальных во весь голос: — Крокодилам нужно болото, а лягушкам — река. Вкусно пахнет жареными семечками. Это к дождю, это к дождю, это к дождю.
Карюха решительно шагнула к двери. Анька проворно попятилась за нею. Больше никто не двинулся с места.
— Да, — бросила Карюха, — с вами каши не сваришь, вы уже отработанный материал, надо искать своих.
В коридоре было по-прежнему, хоть шаром кати. Карюха растерянно кинула взгляд на ближние двери, потом на Аньку, вспомнив, что та уже убегала. Анька, опережая вопрос, спиной приблизилась к одной из дверей и толкнула плечом. Карюха не заставила себя ждать. Они очутились на лестничной площадке, по лестничному маршу, выкрашенному в яркий желтый цвет, спустились на нижний этаж, прошли по цветному коридору, потом по длинной желтой лестнице внутри крыши приблизились к металлической уличной двери с потертой ручкой. На протяжении всего пути — никого. Анька шла задом, вызывая раздражение у Карюхи.
— Кончай придуриваться, иди нормально! — говорила девушка. — Не бойся, пустота вокруг.
Но Анька глупо улыбалась и упрямо делала по-своему. Уличная дверь была раскрыта. По торцу краска несколько обита, металл подернулся легкой чернотой. Карюха выглянула наружу — свободно.
— Странно все, — кинула она Аньке. — На окнах развесили решетки, а двери нараспашку, и охраны никакой, — но раздумывать было некогда и глупо, надо было сматывать удочки, пока не хватились. — Удача, — выдохнула затем. — Может, за остальными сбегать? — минуту прикидывала и отказалась от этой мысли, боясь, что второй раз уже не подфартит.