Свинпет
Шрифт:
Чтобы добраться до Сашки, надо было смести с пути последнюю преграду — Ваньку. Дымящаяся головешка в руках у Малкина не устрашала лютого. Он прошел огни и воды, никакие флажки и никакие головешки остановить его не способны.
Могучее тело вздулось мускулами, натянуло шкуру и вздыбило шерсть. Короткий рык прозвучал, как отходная Малкину, или даже реквием, как будто того уже не было в живых. Волк был убежден, что все именно так и есть. Ибо у него беспощадные железные челюсти. Незащищенный человек слаб против таких челюстей.
Глаза волка и человека схлестнулись.
Между волком и человеком словно натянулась тонкая струна. Это длилось мгновение, и вот — резкий хлопок, как звук лопнувшей струны. Волк высоко взметнул тело, кинулся на Ваньку. Раскрытая пасть и кипящие, падающие вниз слюни. Ванька сунул головешку прямо в эту пасть. Волк уклониться не сумел. Головешка вошла в пасть острым лезвием меча, проникая глубоко в горло зверю и разрывая его. Ванька увернулся от летящего туловища.
Вожак волков, захлебываясь собственной кровью, рухнул на асфальт за спинами Сашки и Катюхи. Так заканчивается слава любого, кто недооценивает своего врага. У Ваньки в руках был меч.
Гибель вожака посеяла в рядах волков короткое замешательство. Однако ненадолго. Через минуту волки снова сомкнули ряды.
Более десятка зверей кинулись к Ваньке. Его меч стал красным от волчьей крови, будто раскалился в кузнечном горне.
Сашка защищалась ножом рядом с Малкиным, иногда делала удачные выпады, чем вызывала крики необузданного восторга людей-собак.
Раппопет и Лугатик, отыскав, наконец, ножи погибших собак-людей, пустили их в ход.
Катюха до боли в пальцах сжимала рукоять ножа.
Торс Ваньки был в крови, как лезвие меча.
Трупы зверей множились. Кровь по асфальту текла ручьями. Ряды волков редели, ломались, нападение превращалось в сопротивление. А в стае людей-собак плодились победные возгласы. Наконец, волки дрогнули. Попятились, побежали. Преследователи углубились в город.
Новая Сашкина попытка остановить людей-собак была тщетной. Остановить теперь, когда враг повержен, невозможно.
Люди-собаки врывались в дома на окраине города, все крушили, выпускали кишки волчатам, добивали волков и волчиц. Потом в ход пошел огонь, поджигали все, что может гореть.
Заполыхали пожары. Окраина осветилась, как днем. Пламя, дым, гарь, кровь.
Возле Сашки вдруг возник Кирилл в мокрой от волчьей крови одежде:
— С крещением тебя, вожак! — Глаза Кирилла горели лютым восхищением. — Все видели, как ты вспарывала шкуры волкам! Стая сделала правильный выбор! Ты ощутила вкус волчьей крови! Скоро ты поймешь, что без этого жить нельзя, нет удовольствия большего, чем чувство превосходства над волком!
Сашку бросило в дрожь, она опустила руку с ножом, приходя в себя от кровавой истерии, низко просипела:
— Останови этот кошмар!
— Это
— А волчат? Они-то чем провинились?
— Волчата станут волками, если их не убивать! — дикий экстаз не покидал Кирилла. — На войне убивают всех! Враг не имеет возраста! А волчата никогда не станут собаками! Кровь волчат не отличается от крови волков, у нее тот же вкус и такой же запах. Смерть волчат прекрасна, потому что она убивает будущих волков! Стая верит в тебя, вожак! Веди стаю!
— Я отказываюсь быть вожаком! — резко объявила Сашка, покрываясь отвратительной липкой испариной.
— Одумайся, вожак! — прошипел Кирилл, стекленея глазами. — Или я убью тебя! — рука с ножом занеслась над Сашкой. — Не порти праздник. Ты была с нами, прошла испытание, оправдала выбор стаи, по праву заняла место брата. Слюнтяйство унижает вожака. Враг всегда — враг. Хоть на поле, хоть в доме, хоть младенец, хоть старик. Полная победа наступает, когда после тебя остается мертвое пространство. Не раздумывай, твое раздумье делает сильным волка, волк ждет такого мига. Жалость — это ущербность. Побеждает доблесть без предрассудков!
— Должна же быть грань, а вы не можете остановиться, вы — обыкновенные убийцы! — вспыхнула Сашка. Нож, занесенный над нею, не пугал, напротив, придавал решимости, она ощетинилась и налилась злостью.
— Ты такая же, как мы, вожак, — съязвил Кирилл. — Ты без колебаний убила лучшего из нас. Не забывай.
— Я отомстила за брата! — возразила Сашка, останавливая дыхание на вдохе, грудь под футболкой поднялась.
— А мы мстим за своих братьев! — Кирилл опустил руку с ножом, перебирая пальцами по рукоятке. — Приказывай, вожак.
Сашка выдохнула воздух, остывая, помедлила и устало распорядилась:
— Назад, все назад!
Но Кирилл несогласно крутанул головой:
— До рассвета еще есть время, вожак, не торопи нас. От тебя ждут других команд.
— Ты отказываешься исполнять?! — вдруг захлебнулась Сашка, зная, что вожак должен круто пресекать неповиновение в стае. Сейчас следовало бы всадить в грудь Кириллу нож по самую рукоять, как сделала это с Александром, но Кирилл был наготове и ждал ее выпада, поэтому, судорожно сжимая нож, она настойчиво процедила сквозь зубы: — Назад!
А Кирилл набрал в легкие воздуху и заорал во всю силу:
— Вожак приказал убивать, никого не щадить!
— Нет! — яростно оборвала Сашка. — Нет! Прекратить! Слушать меня, или я покидаю стаю!
— Ты хочешь предать?! — Нож Кирилла снова взметнулся над головой Сашки.
— Я не хочу быть вожаком убийц! — объявила девушка.
— Вожак предал! — вдруг взвыл Кирилл. — Вожак предал! — И нож Кирилла чуть не располосовал Сашкину грудь, Малкин успел защитить, подставив меч.
Рука Кирилла со всего маху ударила по острому лезвию меча, кисть с ножом в кулаке отлетела прочь. Из култышки хлестнула кровь. Кирилл люто зарычал и, как обезумевший пес, бешено кинулся на Ваньку. И напоролся на острие. Меч вошел глубоко в живот.