Свирепый чёрт Лялечка
Шрифт:
Помня о зловещем предупреждении говорить только правду и об ожидаемых пытках, в случае только подозрения неискренности, понес такую пургу, что сам диву дался. Хотя, справедливости ради, стоит заметить, что начал с чистейшей правды:
— Я Андрей. И на самом деле никакой не кардинал. А очень даже наоборот. Я ненавижу всех папиков и, как могу, истребляю их. — Я вытащил из кармана горсть монет и продемонстрировал мелочь августейшим супругам. — Вот, доказательство. Как вы понимаете, не всякий папик имеет мандат. Так что здесь подтверждение только
Пока я говорил, открылась потайная дверь, и кто-то невидимый втолкнул в зал Кабалку. Герцогиня взглядом велела ей стать рядом с нами.
— Значит ты злодей. Злодей-Андрей. — Задумчиво произнесла Дболряпь, в ее взгляде появилась заинтересованность. — Похвально. А с виду не скажешь.
— Тем и беру. Втираюсь в доверие, а потом хрясть, и царствие небесное служителю господа, на радость Бздысыкпуку.
— Надеюсь, на герцогинь не распространяется твоя ненависть? А то я уже начинаю испытывать к тебе доверие.
— Мирских я не трогаю. Только папиков.
— И как же ты их убиваешь? Режешь? Душишь? Топишь? Или, может, сжигаешь?
Я задумался, выбирая способ убийства пострашней, дабы произвести еще более благоприятное впечатление. На помощь пришла Лялечка:
— Что это за злодейство просто так зарезать, придушить или сжечь? Это и не злодейство вовсе. А так, мелкое хулиганство. Вот этому, например, — Чёртовушка ткнула пальчиком в одну из пятирублевок на моей ладони, — он сначала поотрывал руки и ноги, потом вывернул наизнанку и вытряхнул. Затем назад ввернул назнанку. И давай с него шкуру сдирать, прям, как в ужастике. Две недели помирал кардинал мучительной смертью. Только не помню, помер или до сих пор мучается?
— А ты откуда все это знаешь?
— Лично присутствовала. Чем могла, помогала. Забыла что ли, тетечка, я же Чёрт. А зверское убийство кардиналов, как есть, дело дьяволоугодное. Не могла я такое пропустить.
— Гм… Злодей-Андрей. Ты мне начинаешь нравиться. — Дболряпь более внимательно посмотрела на меня. — Не мешало бы познакомиться с тобой поближе.
— Если в том смысле, о каком я подумала, то зря. — Поспешила разочаровать герцогиню Лялечка.
— Это еще почему?
— Как злодей он, конечно, о-го-го! А, вот, как мужик — тюти. — Чёртовушка скорчила кислую физиономию и развела руками. — Не работает у него ничего.
— Это правда?
Сроду не думал, что придется когда-нибудь признаваться в несуществующей импотенции, да еще в присутствии трех представительниц прекрасного пола. Я молча кивнул. Дболряпь поверила сразу. Наверное, ей и в голову не могло прийти, что кто-то станет врать такое про себя.
— Жаль…, - огорченно протянула она, — ночью, когда появится дьявол, попросишь у него, чтобы исправил положение. Он поможет, если ты действительно такой злодей, за которого себя выдаешь.
— Вот же доказательства! — Я встряхнул мелочь на ладони.
— Это я вижу. Но есть более достоверный способ убедиться в твоей искренности. Приведите папика! Готов продемонстрировать свою жестокость на
Я молча кивнул. Говорить не мог. Дыхание перехватило.
Минуту спустя, так же, как и Кабалка появился Тусопих.
— Вот тебе папик. Приступай.
— Какой же это папик? Вы что? Это мой помощник. Спросите, от кого он получил мандат аббата.
Герцогиня бросила вопросительный взгляд на Тусопиха.
— От него. — Подтвердил экс-папик.
— И ты — его помощник?
— Да.
— Что-то многовато подсобников для одного злодея.
— А ты, тетенька, пробовала в одиночку кардинала наизнанку выворачивать?
— Гм… Нет.
— То-то же. И, вообще, мы — банда беспредельщиков. Безжалостных и кровожадных. Так что лучше отпусти нас подобру-поздорову.
— Может быть в какой другой день я так бы и поступила. Но не сегодня. Тебе милочка выпала честь играть главную роль в обряде вызывания дьявола.
— Ой, тетечка, не надо вызывать Бздысыкпука! — Лялечка состроила жалостливую рожицу, быстро шепнула мне: «Вдруг, он меня домой заберет, а ты один без меня пропадешь», потом опять заканючила, — не надо его звать. Я даже колдовательное слово скажу. Пожалуйста.
По пренебрежительному взгляду стало ясно — просьбы бессмысленны.
Тогда Лялечка сменила тактику.
— По-хорошему соглашайся. А то, когда Бздысыкпук явится, я ему такого про тебя понарассказываю, что было и чего не было. Он тебя за меня самолично наизнанку вывернет. Без помощников.
— Надоела ты мне, милочка, в темницу что ли тебя отправить?
— Ой, не надо! Что же это такое, как куда не попаду, меня сразу в тюрьму сажают, как социально опасную рецидивистку? Не хочу в темницу!
— Раз не хочешь, то точно в камеру пойдешь.
— Я тогда капризничать начну, а мы, Чёрти, когда капризничаем, таких дел натворить можем, что потом самим стыдно становится! Возьму, и испорчусь. Сама себя Чёртовственности лишу, чтоб вам праздник испортить!
— Это что такое?
— Забыла? У людей — девственность, а у Чёртей что?
— Я прикажу тебя связать.
— А я, как Коперфильд, фьють, и распутаюсь.
— Не распутаешься. Мы тебя так скрутим, что не шелохнешься. Только моргать сможешь.
Эх, тетечка, да нас с Гудини так скручивали, что мы не то что моргать, даже дышать не могли, и то выпутывались. Не веришь? Давай попробуем. — Лялечка протянула руки. — На, вяжи!
В глазах герцогини промелькнуло сомнение. Ей явно не хотелось рисковать.
— Что же ты хочешь?
— Оставаться со своей бандой!
— Нельзя. У вас теперь разный статус.
— Ну, ладно, так и быть, давайте я Золушкой у вас пока побуду.
— Это как?
— Ну, работать буду. Как служанка. Подметать там, шить, еду готовить, на стол накрывать. В общем, по хозяйству. — На секунду Лялечка задумчиво нахмурилась. — Правда, если заметать возьмусь, то только пыль подниму. Шить я тоже не умею. И готовить. Зато подавать блюда смогу! Точно смогу.