Свирепый

Солсбери Дж. Б.

Я наклоняюсь к ней, наши тела соприкасаются, и хотя ощущение голой груди Ванессы на моей коже обычно вызывает у меня желание забраться внутрь ее тела, я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме этого слова. Беременна.

Я смотрю вниз по ее телу, на мягкую кожу под пупком, и представляю, как внутри нее растет крошечная жизнь.

— Я сделал тебе больно? Был слишком груб...

Несс прижимает тёплую ладонь к моей щеке, и я поднимаю свой взгляд к ее глазам.

— Нет, Хейс. Ты был идеален.

—

Как это произошло? Мы каждый раз предохранялись.

Она поднимает бровь.

— Не каждый раз.

— Я вытащил... — Мои слова рассыпаются, когда я вспоминаю все уроки секса, которые мне когда-либо рассказывали.

— Ты хочешь этого, Хейс? — Серьезный тон ее голоса соответствует ее выражению лица. — Я не буду удерживать тебя от того, что мы обсуждали ранее, если ты...

Я закрываю ее рот своим и неистово целую.

Она начинает смеяться.

— Ладно, ладно!

— Это отвечает на твой вопрос? — Черт, я не могу перестать улыбаться. — У нас будет еще один ребенок.

— Да, — говорит она, и из ее глаза катится слеза. — Ну вот, я опять плачу.

Я смахиваю ее кончиком пальца и подношу к губам.

Ее взгляд вспыхивает.

— Я здесь. И хочу пережить каждую секунду этого с тобой. — Смахиваю поцелуем вторую слезу. — Я здесь с тобой, Ванесса. Ради нашей дочери и... — Я колеблюсь, потому что ничего не знаю о беременных женщинах и детях. Вместо этого провожу рукой по ее животу.

Она задерживает мою руку там, где растет наш ребенок.

— Я... — Мой голос срывается, а глаза горят. Черт возьми, я что, сейчас заплачу? Прочищаю горло, моргаю и пытаюсь взять себя в руки. — Я буду безумно любить вас всех троих.

Ванесса хихикает и вздыхает.

— Это все, что мне нужно было услышать.

ГЛАВА 35

Хейс

— Ванесса? — зову я, прислонившись к закрытой двери ванной, за которой она находится уже десять минут. — Все в порядке? Хейван должна быть здесь с минуты на минуту.

— В порядке, — говорит она, и эти два слова отдаются эхом, как будто произнесла их в пещере или, скорее, в унитаз.

Я разговаривал с Хейван каждый день с тех пор, как мы с Ванессой решили начать все сначала. Рассказал об Элли и сообщил, что официально являюсь жителем Колорадо. Мы пригласили ее домой на выходные, чтобы показать ей мой дом и рассказать о ребенке.

Мы с Несс были на кухне, и я помогал готовить ужин, когда она достала говяжий фарш для фрикаделек и убежала в ванную, прикрыв рот рукой.

В книге, которую я читаю о беременности, говорится, что женщины часто испытывают отвращение к еде в течение первого триместра. Мне хотелось выбить из мяса все дерьмо и поджечь его, потому что Ванессе стало плохо. И понял, что нужно поработать над своей злостью. Точно так же, как нельзя обвинять официантку в попытке убить моего ребенка, потому

что она принесла Ванессе тунца, а не сэндвич с куриным салатом, который она заказала.

Ссоры с Ванессой стали гораздо более страстными. Гормоны беременности делают ее немного сумасшедшей. И чертовски возбужденной. Все это, в сочетании с моей чрезмерной заботой, заканчивается потрясающими оргазмами, на которые никто из нас не жалуется.

Дверь в ванную открывается, и оттуда выходит Ванесса, выглядящая немного бледной.

— Если тебе станет легче, — говорю я и прижимаю ее к груди, — я надеру задницу этому мясу за то, что оно так с тобой поступило.

Она хихикает, а потом отрыгивает.

— О, боже, только не говори слово на букву «м».

Я целую ее в макушку.

— Может, тебе стоит прилечь?

— Я в порядке. Но думаю, все же позволю тебе закончить готовить ужин. — Должно быть, она чувствует мою нерешительность, потому что смотрит на меня, подняв брови. —Я напишу тебе рецепт. Все будет хорошо.

— Ты напишешь мне рецепт?

— Я не собираюсь туда возвращаться. — Ее щеки надуваются. — Запах...

— Больше ни слова. — Я обхватываю ее рукой за талию и веду в гостиную.

Ванесса еще не решила, хочет ли сменить свой дом на то, что называет «особняком». Она вырастила Хейван в этом доме, и он полон воспоминаний, и я ее понимаю. У меня есть план превратить особняк в гостиницу типа «постель и завтрак», если та не захочет там жить, но пока еще не нажал на спусковой крючок, ожидая ее решения.

— Эй? — Голос Хейван доносится из передней части дома..

Мы с Ванессой встречаемся взглядами и улыбаемся. Как два родителя, которые рады услышать, что их ребенок вернулся домой.

Ванесса

Хейс уходит с моего пути, и я бросаюсь к двери. Хейван ставит сумку, а я быстро иду к ней, отчаянно желая обнять своего ребенка.

— Ты дома! — Я бросаюсь к ней и обнимаю ее так крепко, что она симулирует удушье. — Я скучала по тебе.

Я отстраняюсь, и взгляд Хейван устремляется к Хейсу.

Я отпускаю ее, и она прыгает в его объятия.

Она впервые видит его с тех пор, как мы уехали из Нью-Йорка. Хейс держит ее, оторвав ноги от пола, и мое сердце тает, когда я замечаю, что его глаза закрыты.

— Папа, — тихо говорит Хейван.

— Да, детка, — шепчет он.

— О, боже. — Я обмахиваю лицо рукой словно веером, когда новая волна эмоций обрушивается на меня, и слезы быстро следуют за ней.

Глаза Хейса резко открываются и вспыхивают беспокойством за несколько секунд до того, как он расслабляется и улыбается. С какими бы гормонами беременности я ни сталкивалась, тот в равной степени имеет дело с гормонами неандертальца. Эта беременность сделала его очень участливым.

Он отпускает Хейван, и она поворачивается ко мне.