Свитки из пепла
Шрифт:
Но, говоря об истории обнаружения таких рукописей, следует еще раз вернуться к истории их «необнаружения».
Из девяти сохранившихся рукописей только четыре были обнаружены вследствие целенаправленного поиска государственных органов: первая рукопись Градовского в марте 1945 года (комиссия ЧГК), одна рукопись Лейба Лангфуса в 1952 году (партийная комиссия) и обе рукописи Левенталя, обнаруженные в 1962 году в рамках специальной экспедиции Государственного музея «Аушвиц-Биркенау» (правда, под большим давлением со стороны бывших узников, утверждавших, что знают, где надо копать).
Но почему же с самого начала не копал сам музей?
А вот предприимчивые «частники»-поляки в 1945 году старательно копали – копали и находили! Искали они, напомним, не еврейскую память, а еврейское золото: эдакий Клондайк у подножия крематориев!
Когда находили рукопись с непонятными еврейскими буквами, то чаще всего выбрасывали, ведь никто не призывал их тогда продавать находки музею. Только один молодой поляк, имени которого история, к сожалению, не сохранила, найдя рукопись Градовского, догадался предложить ее оказавшемуся по соседству земляку-еврею. Волнерман торговаться не стал и рукопись купил.
Еще находки
До недавнего времени мне не приходилась даже слышать о том, чтобы на местах других лагерей смерти были сделаны находки наподобие тех, что были обнаружены в Аушвице. Но, как выясняется, записки на идише были обнаружены и в других местах, по меньшей мере в Майданеке и в Хелмно36. В Майданеке, в частности, в 1945 году был найден так называемый «Дневник Марилки», повествующий о событиях в Варшавском гетто, а также несколько списков советских граждан с фамилиями и номерами37.
В самом же Аушвице и Биркенау, помимо рукописей, написанных и упрятанных членами «зондеркоммандо», существовали и были обнаружены еще и другие схроны – такие же «бутылки, брошенные в море».
Так, польский узник Ян Купец (№ 790), писарь штрафной команды, перед самой эвакуацией штрафкоманды из лагеря 18 января 1945 года сдал на уничтожение второстепенные документы, а сам запрятал между стенных досок своего бюро регистрационную книгу и часть картотеки штрафной команды, а также собственный дневник с хроникой наказаний. Он пережил эвакуацию и, вернувшись на родину, написал в Аушвиц, после чего вся эта документация была найдена и поступила в архив будущего музея38.
Другой пример – книга с именами цыганских узников, закопанная Т. Яхимовским, И. Петржиком и Х. Порембским летом 1944 года. Найденная вскоре после войны, она была опубликована только в 1993 году39.
Третий – так называемый «Освенцимский альбом» с 22 рисунками неустановленного автора (некоего М.М.), обнаруженный еще в 1947 году сторожем музея. Судя по тому, что на одном из рисунков изображена газовня-бункер, художник вполне мог быть и членом «зондеркоммандо».
Наконец, негативы идентификационных фотографий СС, сделанных с узников (около 390 тысяч!), снимки, документирующие строительство лагеря, газовых камер и т. д. Их тоже нашли после войны40.
Ну и, конечно, тысячи касиб! Тысячи касиб, переправленных польско-еврейским Сопротивлением на волю, среди них немало сведений, полученных и от «зондеркоммандо», а также несколько леденящих сердце фотографий.
Рукописи членов «зондеркоммандо» – это тоже своего рода касибы, посланные нам, но не через проволоку и не
Но не менее трудной и вязкой средой, сопротивлявшейся просачиванию этих грунтовых слов к читателю, оказалась погруженная в раствор времени человеческая память. Точнее, антипамять, чья леденящая сила, словно вечная мерзлота, на многие десятилетия сковала естественное желание человека знать и намерение помнить.
И все-таки – вопреки всему – они, эти касибы, однажды и случайно уцелев, начинают до нас доходить…
История публикации текстов членов «зондеркоммандо»
История первых публикаций «свитков из пепла» из Биркенау содержит как минимум два отчетливых начальных этапа. Первый (условно говоря, польский) – растянувшийся на два десятка лет, с середины 1950-х и до середины 1970-х годов и вобравший в себя большинство текстов членов «зондеркоммандо», выходивших в Польше на идише или на польском языке, а также в переводах на другие языки, выполненных с польского перевода.
Второй этап (условно израильский) охватил период с середины 1970-х до конца 1980-х годов и добавил в разряд опубликованного «В сердцевине ада» Градовского и внес ряд существенных корректур к опубликованному на первом этапе. Центральным изданием этого этапа стала книга Б. Марка «Свитки Аушвица», также переведенная на многие языки.
Третий этап, начавшийся в начале 1990-х и продолжающийся до сих пор, – принципиально международный, без какой бы то ни было страны-лидера или центрального издания. Он характеризуется исправлением текстологических дефектов, порожденных на первом этапе, по крайней мере в русскоязычных изданиях, а также значительным усилением научного аппарата публикаций за счет использования в нем новых сведений, обнародованных в 1990–2000-е годы прежде всего Г. Грайфом и А. Килианом.
Все началось с публикации в 1954 году в «Бюллетене Еврейского исторического института» текста рукописи «неизвестного автора», впоследствии идентифицированного Б. Марком и Э. Марк как Лейб Лангфус.
Самые первые публикации, как правило, выходили на польском языке. Исключениями стали только тексты З. Градовского, впервые (1977) напечатанные на идише – в Польше («Письмо из ада» – фрагментарно) и Израил «В сердцевине ада»).
Примечательно, что первые переводы – гораздо старше первоизданий: это переводы З. Градовского на русский язык, сделанные Я. Гордоном 1945, М. Карпом в 1948(?) и Миневич в 1962 годах.
Спецвыпуск «Освенцимских тетрадей», составленный из рукописей членов «зондеркоммандо» в переводе на польский язык,
стал их первой сводкой (1971). К сожалению, дефекты перевода рукописей (например, Градовского) при этом не были исправлены. Затем последовали сводные переводы книги с польского на немецкий (1972) и английский (1973) языки. К сожалению, навязанные цензурой дефекты польской публикации перекочевали и в эти переводные, но опубликованные в Польше книги. В 1975 году воспоследовало новое, несколько расширенное41, сводное издание на польском языке, а в 1996 году – оно же, но на немецком языке (в обоих случаях атрибуции Б. Марком и Э. Марк авторства Л. Лангфуса в тексте, печатавшемся как «рукопись неизвестного автора», не были учтены). Издание 1996 года легло в основу целого ряда других изданий, например, итальянского 1999 года42.