Свиток желаний
Шрифт:
– Прекрасно. Потому что насчет хлорки я говорила всерьез. Не хочу, чтобы на моем коте были твои микробы, – сказала Даф.
– Ах, какое воображение! Дядя Тухломончик весь в плезире с ног до головы! Если ты захочешь воплотить свои грезы, светлая, Тухломончик с удовольствием заберется в стиральную машинку, чтобы ты нажала кнопочку! А хлорку можно насыпать мне в ушки-с! И даже туфелькой можно отшлепать! Насчет оплаты договоримся! Кроме твоих крылышек, мне ничего и не надо! – восторженно заблеял комиссионер.
Даф посмотрела
– Мое очередное почтение грядущему повелителю! Не надумали ножки об меня вытереть? Или кулачком в лобик? Он у меня мяконький, не ушибете кулачок! Или в щечку. Я щечку надую-с!
– Отстань! – сказал Мефодий.
Тухломон ничуть не обиделся.
– Ну нет – так нет. Одному хорошему человеку другого хорошего человека побить никогда не поздно. А я ведь, признаться, с дельцем пожаловал. К Арею и ко всем вам-с. Я только что от Лигула. Буквально в минуту смотался: одна ножка туточки, другая уже тамочки. Со скоростью света спешил!
– Считай, что я уже упала в обморок от счастья! Дальше что? – проворчала Улита.
– Как – дальше что? Я от Лигула! – широко открывая глаза в картинном недоумении, повторил Тухломон.
– Я это уже слышала. Чего надо от нас горбуну? – сказала ведьма.
Тухломон посмотрел на нее с глумливым укором.
– Какой же он горбун-с? Да, росточку оне маленького, сутуловаты немножко, не без этого. Да разве хорошо этим попрекать? Разве нравственно-с? А где сердечная доброта-с, где терпение-с? Ай-ай-ай! Придется мне Лигулу сказать, как вы его здесь оценили! Ой, придется!
– Донести, значит? – ледяным голосом уточнила Даф.
– Какие слова нехорошие говорите, девушка! Донести, фи! Не донести, а проинформировать во имя торжества закона-с и порядка-с! – обидчиво поправил комиссионер.
– Тухломоша, рыбонька моя дохлая, выруби звук! А то ведь шерстяной носок заставлю проглотить! Ты меня знаешь! – поморщилась Улита.
– Не поможет. Я носков, ить, много переглотал-с на своем веку! Фантазия нынче у всех богатая! Вот и Даф, страж наш ненаглядный, Мефочку, повелителя мрака, котиком поцарапать хочет! А котику хлорочки в глазки засыпать! А тут какой-то носок! Моль вот ест же и не давится! – отмахнулся комиссионер.
– Так, значит, ел носки? И как, вкусно? – с любопытством спросила Даф.
– Невкусно, но потреблять можно-с! – охотно отозвался комиссионер. – А теперь главное. Цель визита, так сказать. Я должен передать приглашение! Лигул зовет Арея, Мефодия и Улиту в Англию-с. К главе британского отдела мрака Вильгельму Завоевателю. Вильгельм собирает своих на междусобойчик по случаю годовщины норманнского нашествия. Будут самые что ни есть наиблагородные тузы!
– Когда надо ехать?
– Завтра-с.
– А меня, конечно, не зовут? – насмешливо спросила Даф.
Тухломон передернул плечами, всем своим
– Не положено, хорошая моя. Там мрак собирается, а ты хоть беглый, а все же свет-с! Непорядок! Вот если бы ты мне крылышки отдала – тогда без проблем, хоть сию секунду! Отдашь, а?
Дафна молча потянулась к флейте, заставив комиссионера мгновенно свернуть агитацию.
– Ясно. Когда надо быть? – спросила Улита.
– Завтра в полночь. Арею сама приглашение передашь, сладкая моя, или соизволишь меня пиночком к нему сопроводить? Под самые под огненные очи-с? – ехидненько поинтересовался Тухломон.
– Сама. Только тебя там не хватало. Стой здесь и жди.
Улита скрылась в кабинете, прикрыв за собой дверь. Через пару минут из кабинета вышел Арей и остановился посреди приемной – тучный, сопящий. Глубокий шрам расчерчивал его смуглое лицо, разделяя его на две неравные половины.
– С каких это пор Лигул, чтобы позвать нас к Вильгельму, посылает Тухломона? У Вильгельма что, курьеров нет? – спросил Арей недовольно.
– Так уж случилось. Они вдвоем позвали. Сообща-с. Когда я прибыл, Вильгельм был у Лигула в гостях. Сидели, в лаве парились. Хотели курьера послать, но я вызвался. Курьеры, думаю, тоже духи подневольные! Их надобно жалеть по доброте сердечной, – кланяясь, ответил Тухломон.
Говорил он приниженно и льстиво, однако его зоркие мигающие глазки буквально впиявились в переносицу Арея: так и ловили любую неосторожность. Мечник протянул руку и, взяв Тухломона за пластилиновое ухо, подтянул к себе. Не поднимись Тухломон на цыпочки, его ухо осталось бы у Арея в пальцах.
– Это ты-то жалеешь? Ой, не ври! Небось вынюхиваешь для Лигула? Хочешь и тут и там – везде успеть? – брезгливо спросил Арей.
– Вот уж нет-с! – оскорбился Тухломон. – Я к вам всей душой-с… Ай! За что?
– Пергаменты сдал, штамп получил, пребывание продлил? Вот и славно. Теперь топай отсюда!.. Улита, меч!
– Зачем меч? Не надо меча! Как я понимаю, это такой изящный намек-с, что мне пора уходить? Дядя Тухломон как раз собирался сказать, что он очень спешит!.. Лигулу-то передать чего? Нет? Ну и не надо, не надо! Я просто так спросил… – засуетился комиссионер.
Трусливо озираясь, Тухломон поспешно потащился к дверям, на ходу подклеивая надорванное ухо.
– Стоять! – неожиданно приказал ему Арей.
Комиссионер остановился, тревожно переступая на ломких пластилиновых ножках.
– Повернись!
Тухломон грустно повернулся.
– Комиссионер, вспомни: Лигул говорил тебе о шкатулках? Только прежде чем сейчас соврать, подумай, стоит ли эта ложь того, чтобы стать твоей последней ложью, – угрожающе произнес Арей.
Тухломону явно стало не по себе. Он неторопливо достал красный в горошек платок, развернул его и промокнул платком свой лоб тем деловитым движением, которым хозяйка сметает крошки с кухонного стола.