Свобода и Магия
Шрифт:
Затем раздались дикие крики ужаса, от которых всё её тело затряслось от страха.
— Тотеметайнем ворт[1]! — девочка никогда раньше не слышала этих слов, но сейчас наблюдала зелёное свечение из дверного проёма, и всё её естество кричало, чтобы она бежала, бежала без оглядки отсюда, — Тотеметайнем ворт!
Повисла тишина, хотя после трёх зелёных вспышек Марта понимала рассудком, что хотя бы кто-то из взрослых пока ещё жив. Но затем к ней пришло осознание, что этому взрослому точно также до ужаса страшно, как
— Тотеметайнем ворт! — четвёртая зелёная вспышка раздалась за дверным проёмом гостиной. Затем долгих пять минут ничего не происходило. Девочка осела на колени, так у неё от страха тряслись ноги, и боялась выйти в коридор.
И вот мимо неё прошёл в обратном направлении тот, кто до этого точно также заходил в гостиную, тот, кого назвали Гансом те, кто сейчас лежал бездыханным на полу этой самой гостиной.
Когда шаги стихли в конце коридора, Марта заревела в голос.
(01 августа)
В строгом кабинете одного из замков Баварии горел свет.
Летняя погода в этом году окончательно испортилась, мелкий косой дождь и низкие тучи погружали эти древние земли в полумрак, в котором, как когда-то давным-давно шептались крестьяне, творились жуткие вещи. Шепотки эти, как ни странно, до сих пор то и дела слышатся среди простых людей, однако сегодня в этом кабинете собрались те, кто привык говорить чётко, ясно и при ярком свете. Здесь любили пользоваться газовым освещением и посмеивались над теми, кто до сих пор жёг свечи, хотя за окном уже давным давно стоял XXI век.
У чуть приоткрытого окна, вдыхая сырой воздух, стояла женщина средних лет в строгом чёрном платье в пол, он перебирала рукописные тексты, которые держала в руках. Перебирала, пробегаясь по ним глазами, и тяжело вздыхала.
На гостевом диванчике сидело двое мужчин, один в чёрном костюме фасона начала прошлого столетия, другой — в тёмно-синем мундире и галифе. Они пили кофе и негромко переговаривались между собой.
— Рихард, что от меня требуется? — женщина обернулась спиной к окну и посмотрела на гостевой диван.
— Фрау Канцлер, в текущей ситуации я прошу дать возможность применять самые жёсткие меры для расследования произошедшего — мужчина в форме учтиво кивнул головой.
— Рихард, ты просто любишь быть диктатором, — по-доброму усмехнулся в свои усы второй мужчина, выглядевший лет на пять старше своего собеседника.
— Якоб, ты видел, что творится во Франции, — тот, кого назвали Рихардом, чуть раздражённо покосился на собеседника, — Я не хочу такого же нашей стране. А то и у нас, похоже, какой-то тёмный лорд завёлся.
— Не так сложно найти волшебника по имени Ганс, — фрау Канцлер двинулась по кабинету, менторским тоном чеканя каждое слово, —
— Официально его не знает никто в Германии, — Рихард поёжился под взглядом женщины.
— Но ты собрался хватать людей и бросать в застенки только из-за того, что будет подозрение, что они владеют этой чарой?
— Я считаю, что это повод навсегда покончить с недобитками, — голос мужчины чуть дрогнул, словно у студента на экзамене, когда тот ещё не знает, насколько верен его ответ.
Женщина нахмурилась, махнула рукой. На её взмах тотчас появился слуга.
— Приведи сюда посетителя, она давно ждёт, — строго сказала она, и тот буквально растворился в воздухе. Зато через пару мгновений отворилась дверь в кабинет. Фрау Канцлер обернулась к появившемуся на пороге человеку и учтивым жестом пригласила войти.
— Фрау фон Вальдбург, — улыбнулся пожилой мужчина в очках и потёртом сером пиджаке. С виду он напоминал то ли учёного, то ли партийного работника середины прошлого века.
— Виктор? — удивился усатый мужчина, сидевший на диване.
— Фрау Августа, зачем он нам здесь? — недовольно спросил Рихард.
— Потому что, Рихард фон Мольтке, я ещё чего-то стою, — усмехнулся Виктор, прошёлся к креслу напротив мужчин и сел в него.
— Он здесь, потому что вчера было совершено убийство, и на некоторые вопросы он может нам дать ответ, — Августа прошла к оставшемуся свободному креслу напротив дивана и справа от кресла Виктора и присела в него.
— Августа, мне чрезвычайно интересна постановка вопроса, будто я в чём-то виновен, — удивлённо посмотрел на сквозь очки мужчина.
— Вчера в поместье семьи Мирбах глава рода Генрих Мирбах со своей женой Агатой принимали друзей семьи, Юргена Циммерна и Урсулу Клейн, — канцлер опустила взгляд в бумаги и снова подняла его на мужчину, — По показанием их дочери Марты, взрослые Мирбахи спорили со своими гостями, и судя по тем сведениями, что удалось добыть из Марты Мирбах, гости их семьи предлагали каким-то образом вмешаться в дела, которые сейчас происходят во Франции.
— Боже, Августа, вы допрашивали ребёнку в тот же самый вечер, когда у неё убили родителей?! — картинно возмутился Виктор.
— Виктор Шваниц, ещё три десятка лет назад ты и твои люди поступили бы точно также, а ещё и в отличии от нас оставили бы все воспоминания связанные с допросом в памяти девочки свежими и яркими, — Августа фон Вальдбург расплылась в хищной улыбке, — Мы с тобой одинаковые чудовища, не надо пытаться изображать обратное.
— Уела, — довольно усмехнулся тот, — Но я не пойму, ты меня позвала рассказать про то, как люди снова начинают наряжаться в пикельхельмы[2] и смотреть в сторону Парижа?