Свобода и Магия
Шрифт:
— Вам что-то ещё нужно, или я могу вернуться к бумагам? — чёрные глаза девушки внимательно смотрели на него, и так преданно, что Герман невольно улыбнулся.
— Нет, Айше, ты писала, продолжай.
Та кивнула и вернулась к своему столу.
— Ты же тоже должна была быть на службе в той мечети сегодня? — неожиданно для самого себя спросил немец.
— Да, — смущённо улыбнулась девушка, — Но герр Хоффман попросил задержаться из-за пациентов.
Штольц кивнул, он сам видел, что она до утра провела всё время на ногах, ассистируя во время операций. А когда стали привозить её соотечественников после утренней бойни,
Дверь открылась и вошла ещё одна медсестра, Клара Леманн, вечно улыбчивая миниатюрная девушка с милыми белыми кудряшками, с начала утра она была чернее тучи.
— Там всё стабильно? — спросил Герман кивая на дверь.
— Да, фрау Вульф отправила меня немного отдохнуть, — кивнула та, — Всё по-прежнему там. Только герр Петерс просил в приёмный покой Вас зайти. Там что-то наплыв простых пациентов. Если Вы не заняты.
— Сейчас зайду, отдыхай, — он встал, протянул девушке свой кофе и вышел в коридор.
Волшебное крыло Шарите состояло из огромного зала, в который сейчас набилось полсотни пострадавших и приёмного покоя, где обычно принимали пациентов, которых в текущем режиме прибывали ежедневно: неудачное применение заклинаний, ошибка в экспериментах, повреждение от магических тварей — всех пострадавших в Бранденбурге, Мекленбурге, Тюрингии и Саксонии доставляли сюда. Потому и сейчас поток, естественно, не ослабевал.
Ординаторская располагалась по коридору строго между залом и приёмным покоем, именно в этот коридор Герман Штольц сейчас вышел. В зале, кроме Хоффмана, оставались Клара Леманн и Фелиция Вульф, опытные медики, которые не участвовали в ночных операциях и были относительно бодрыми и свежими, а вот в приёмный покой отправили буквально падавшего с ног Морица Петерса, заместителя Хоффмана, который все прошедшие сутки как раз и руководил лечением пострадавших. Именно он принял решение отослать Клару и Фелицию по домам прошлым вечером, чтобы они смогли хотя бы немного поспать. И сейчас все, включая самого Штольца, благодарили Петерса за это решение — это дало сейчас остальным возможность хотя бы немного отдохнуть.
У входа в зал дежурил мракоборец, который обменялся вежливыми кивками с Германом. Мракоборцев всех прислали сегодня, видимо, руководство страны всерьёз опасалось, что в сложившихся обстоятельствах клиника не сможет выполнять роль безопасного нейтрального места, где лечат всех, не взирая на сторону в конфликте.
Медик прошёлся до конца коридора, увидел своё серое лицо в зеркале и грустно подумал, когда же он сможет выспаться? Затем он открыл дверь в приёмный покой и удивлённо остановился на пороге. Посреди комнаты, чуть просторней их ординаторской стоял сам Мориц Петерс, а перед ним, словно изваяния, застыли шестеро молодых людей в кожаных плащах, под плащами у которых была какая-то странная коричневая форма.
Слева от двери, в которой стоял Герман, ровно также, как и посетители, застыл побледневший молодой мракоборец, судя по возрасту лишь в этом году заступивший на службу.
— Герр доктор, нам очень нужно пройти к пострадавшим, там наши друзья, — рослый юноша с пшеничного цвета волосами, зачёсанными на одну сторону.
— Я
— Вы не понимаете, доктор, — голос говорившего был вежливым, но в нём чувствовалась угроза, — Нам нужно пройти, мы волнуемся за состояние наших друзей, они совершенно точно были в том месте, и их совершенно точно направили к Вам в больницу.
— Я всё понимаю, но нет, к сожалению, я не могу Вас пустить, состояние многих пациентов тяжёлое, сейчас с ними работают наши лучшие врачи.
— Но нам очень надо, — Герман смотрел на улыбнувшегося молодого человека, и понимал, что ничего хорошего от этой улыбки ждать не следует.
Штольц колебался: либо присоединиться к разговору и попробовать спровадить этих странных гостей, совершенно не выглядевших, как люди, которым нужна помощь, либо закрыть дверь и сообщить оставшимся мракоборцам и Хоффману о том, что в приёмном покое происходит нечто странное.
Он склонился ко второму варианту, отступил на шаг и прикрыл за собой дверь.
Только Герман развернулся, чтобы идти дальше по коридору, как за дверью раздались крики. Медик рванул было вперёд, как мощным взрывом дверь с частью стены выбило, а его самого отбросило на пол. От неожиданного удара из его лёгких вышел весь воздух. Мракоборец бросился от двери зала к нему.
— Тотеметайнем Ворт, — голос молодого человека, который только что говорил с Петерсом, прозвучал над Штольцем. Полыхнула зелёная вспышка, и волшебник в красной мантии на бегу споткнулся и распластался на полу.
Чьи-то сильные руки подняли Германа на ноги, он успел увидеть ухмыляющееся лицо перед собой и почувствовать, как к его лбу прикасаются рукой с зажатой между пальцев палочкой:
— Фольтер! — тело медика прожгла жгучая невыносимая боль. Он попытался закричать, но воздуха не было, потому лишь зашёлся на хрип.
Зазвучали тяжёлые шаги по коридору. Штольц услышал, как захлопывается дверь, а затем мерзкий звук ломающегося дерева и истошный женский визг.
— Лаэза Кордис, — это третий мракоборец выскочил в коридор.
— Блютфлиман! — до слуха Штольца донёсся молодой и зычный голос, — Вербрант!
— Фольнис! — второй молодой голос вторил первому, но тут все звуки перекрыли женские причитания и вопли.
Герман не слышал ответной чары от мракоборца, лишь гул пламени, поверх которого разносились надрывные женские крики и мольбы о помощи.
— Твари… — прохрипел медик, смотря в ухмыляющееся лицо человека перед собой.
— Фольтер! — с садисткой ухмылкой тот ещё раз коснулся лба Штольца, и разряд боли, куда большей, чем первый, пронзил его тело.
Сознание затуманилось, он не до конца понимал, что происходит. Ему казалось, что его уши заложило от криков Клары и Айше. В голове осталась лишь одна мысль: “Что эти твари с ними там делают?”
Герману показалось, что начал бредить, потому что справа от себя, на обломках двери и стены, куда осыпалось осколками зеркало, он увидел, как буквально из воздуха появилась огромная кошка с серо-жёлтой шерстью и чёрными пятнами на ней. Она прыгнула и вцепилась в загривок тому, кто его держал. Кровь брызнула на лицо Штольца, её запах резко ударил в ноздри, заставив сознание немного к нему вернуться.