Свобода, равенство, магия
Шрифт:
Как отнеслась к церемонии невеста, никто и подавно не знал. Правда, злые языки болтали, что своего мнения у юной принцессы вовсе нет - что отец скажет, то и сделает. Хоть тролль, хоть горный гоблин ей в мужья. А княжич-то и лицом светел и станом тонок, а уж как благороден и на войне доблестен - о том молва давно по всему миру идёт.
Так что, скорее всего, радовалась.
Во всяком случае, оба - и жених, и невеста - явились в небольшой семейный храм князя Запада согласно традиции, друг за другом и, конечно, добровольно. Сначала, по обычаю, жених, бледный, точно приговорённый к казни, приготовил для наречённой алтарь. Зрители -
Тоненькая, хрупкая в белом подвенечном платье, с неразличимым под фатой лицом, невеста, покорно склонив голову и отчаянно стискивая букет, поднялась на возвышение к ждущему её жениху.
Здесь молодые должны были принести клятвы, а их отцы - скрепить руки детей гирляндой цветов, дабы показать нерушимость союза. А после - целомудренный поцелуй жениха и невесты как знак добровольности и честности друг перед другом и богами.
Жених не смотрел на невесту. Торопливо взяв свечу и подношение пресветлой богине, он чётко и громко произнёс клятву - как на войне призывал дружинников биться.
Нежный, тихий голос невесты дрожал. Чуть не облившись воском от свечи, невеста почти прошептала обращение к богине. Запнулась на первом стихе. Но опомнилась. Зачастила, пытаясь скорее произнести второй...
Храм вздрогнул. Гости затихли, замер жених, застыла невеста, так и не закончив слова клятв.
Взвизгнули стёкла. Без единого облачка небо изрыгнуло гром - и витражная роза купола растаяла - струйками потекла на стены, капнув кое-где и на гостей. Истерично завопила чья-то дама, ей вторила другая, третья... Все они словно по приказу умолкли, когда в отверстие купола, мерно, величественно вплыла металлического цвета громада, отдалённо напоминающая великана в броне. Но великана волшебного, умеющего пускать синий свет заклинания, шаром укутавшего робота... и невесту. Порыв ураганного ветра разметал гостей по стенам, молодожёнов швырнул в разные сторону статуи пресветлой богини, равнодушно взирающей на нарушение обряда.
И настала тишина, в которой нежный, ну уже отнюдь не робкий голос невесты показался чуть ли не громом.
Бесстыдно откинув фату и поднимаясь на колени, принцесса выдохнула:
– Ты... Ты?!
Голова великана откинулась на грудь - и изнутри, как из полой куклы, сноровисто выбрался юноша в странно-облегающем тёмном костюме. Быстро огляделся и бросился к невесте.
Робкая, не имеющая своего мнения младшая дочь Юга вопила весьма громко, повиснув у пришельца на плече и пытаясь одновременно пинать грудь похитителя коленями и молотить его по спине кулаками.
– Ты! Пусти! Пусти, я сказала! Ах ты! Ты! Наглец! Пусти меня немедленно! Мерза-а-а...!
Крики потонули в мерном гуле - невеста и похититель исчезли в голове "великана", который, спустя минуту, оторвался от пола и птицей взмыл в небо. Кто-то из храбрецов охраны пустил по нему стрелу - та отскочила, словно от доспеха.
Финальным аккордом обрушилась на почерневший пол статуя пресветлой богини.
– Ты... Ты с ума сошёл!
– вопила Сиренити, нарезая второй круг по плоской, как столешница,
– Ты хоть понимаешь, что натворил? Да ты представляешь, сколько я старалась, чтобы заполучить этот брак?!
– Госпожа, Вы уже замужем, - хмыкнул я, закончив с роботом.
– И что?
– изумилась волшебница.
– А-а-а, ты ни черта не понял! Это такой политический ход, это Долг, глупец! Заполучи здешний Юг договор с Западом... А-а-а! Что мне теперь с ними делать?!
Ещё пять минут я слушал её вопли - и звучали они как музыка, правда. Особенно если не вдаваться в их смысл.
– Рин, - выдохнула вдруг волшебница, комкая в руках фату.
– Зачем ты здесь?
– Да так, мимо пролетал, - хмыкнул я, разглядывая её, всю в белом, хрупкую на фоне неба, тоненькую.
– Хотел сказать, Повелительница...
Сиренити выгнула бровь дугой и выжидающе уставилась на меня.
– ...что никуда ты от меня больше не денешься, ясно!
– выпалил я, зачем-то подходя к ней почти вплотную.
– И, знаешь, ведьма, мне всё равно - любишь ты меня или нет, потому что я... я... хочу быть рядом с тобой! Поняла, колдунья?
Сиренити очень медленно кивнула.
– И как же ты со мной будешь, милый?
– протянула она, - я, видишь ли, в Нуклие постоянно жить не собираюсь... и вообще, - она обвела взглядом пейзаж, - у меня Долг. Я обречена мотаться по мирам до смерти. До смерти, представляешь? И ты, человек, в мою жизнь совершенно не вписываешься! К тому же...
Я не дал ей закончить. Она и так слишком много говорила - мы все слишком много говорили, если честно. И ещё больше думали - когда можно, оказывается, просто прижаться губами к губам, мягко, нежно, чувствуя, как расслабляется и со вздохом отдаётся поцелую волшебница... словно обычная девушка.
Каким же я был дураком...
– Мне плевать, Сиренити. Если надо будет, я за тобой пойду - хоть в Бездну. Или ещё дальше.
Волшебница потеряно моргнула - точно ребёнок. Вздохнула судорожно и вдруг прижалась ко мне, стискивая плечи. Затараторила:
– Рин, ты не понимаешь, ну послушай, пожалуйста, я беду тебе принесу, представь, ты же в вечной опасности будешь из-за меня! Рин, ну пожалуйста, ну, уйди... давай закончим с этим раз и навсегда! Не быть нам вместе, и вообще, я замужем... Рин, ну пожалуйста...
– Не-а, - улыбнулся я, целуя её макушку.
– Я тут только что понял: люблю. Тебя. Так что знаешь... плевать на все опасности. Я буду рядом, хочешь ты этого или нет.
Сиренити, уткнулась мне в грудь, всхлипывая.
– Дурачок...
С этим я был абсолютно согласен.
Коронацию устроили с размахом - как по старым обычаям магов. Пригласили иноземные делегации - впрочем, среди них не было демонов. Но это никого и не удивило.
Танцы начались ещё с полудня - на украшенных цветами и флагами улицах и площадях праздновали победу нуклийцы, символом которой и стала коронация.
Под музыку, приветственные крики и поздравления прошли парадом все участвовавшие в восстании - пехота, артиллерия. Прошагали, сотрясая мостовые, и роботы - особенно радостно встретили розовато-серебристого, с намалёванной мордой саблезубого тигра. Осыпали цветами, пели наскоро сочинённые песни, высмеивающие магов и восхвалявшие лидера повстанцев Лэйена.