Свобода
Шрифт:
— Как дела, Блейк?
— Отлично.
— Даже не сомневаюсь! Слушай, тебе не кажется, что циркулярная пила — это чересчур для половины девятого вечера? Как насчет того, чтобы сделать перерыв до завтра?
— Это вряд ли.
— А если я просто попрошу перестать?
— Не знаю. Лучше оставь меня в покое.
— Вообще-то нам мешает шум.
— Что я могу сказать — очень жаль.
Патти отвечала взрывом резкого, непроизвольного хохота, похожего скорее на ржание.
— Очень жаль?
— Извини за шум. Кэрол рассказывала, что вы пять лет шумели, пока ремонтировали дом.
— Не припомню, чтобы она жаловалась.
— Вы делали то, что вам было нужно. Теперь я делаю то, что нужно мне.
— Получается, кстати, какое-то уродство. Извини, но это и в самом деле жуть. Жуткое уродство. Честно. Ну это так, к слову. Дело не в этом. Дело в циркулярной пиле.
— Ты находишься на частной территории, так что уходи.
— О’кей, я вызываю полицию.
— Отлично, давай.
Затем Патти уходила к себе, дрожа от
— Самый очевидный подозреваемый! Соседская мать двоих подростков! Я же особо опасная преступница, а? У него самый огромный и уродский автомобиль на всей улице, у него на бампере надписи, которые оскорбляют каждого, кто не верит в превосходство белой расы, но кто же, кроме меня, мог порезать ему шины — вот загадка!
Мерри Полсен была убеждена в том, что шины порезала именно Патти.
— Мне так не кажется, — сказал Сет. — Она и в самом деле страдает, но она же не лгунья.
— Так она и не говорит, что это не делала. Надо надеяться, что она найдет себе хорошего психотерапевта. Ей бы это пригодилось. И работа на полный день.
— Где Уолтер, вот что меня интересует.
— Уолтер убивается, чтобы она могла целыми днями сидеть дома и сходить с ума. Он хороший отец Джессике, своего рода сдерживающий фактор для Джоуи. Ему есть чем заняться.
Самой яркой чертой Уолтера — помимо любви к Патти — было его добродушие. Он был идеальным слушателем — считал всякого собеседника гораздо более интересной и глубокой личностью, чем он сам. У него были удивительно светлая кожа, безвольный подбородок, ангельские кудряшки и неизменные очки в круглой проволочной оправе. Он начал свою карьеру с должности адвоката в юридическом отделе компании «3М», но не преуспел, и его перебросили на социальные программы и благотворительность — тупиковая отрасль, где дружелюбие являлось необходимым качеством. Уолтер вечно раздавал соседям отличные контрамарки в театр Гатри и на камерные концерты и рассказывал о своих встречах с местными знаменитостями — Гаррисоном Кейлором, [7] Кирби Пакеттом [8] и даже — один-единственный раз — с Принцем. Затем он, ко всеобщему удивлению, покинул «3М» и стал директором по развитию Совета по охране природы. Никто, кроме Полсенов, не подозревал, что Уолтер втайне был недоволен своей работой, но он отдался природе с не меньшим энтузиазмом, чем до того — культуре, и единственное, что изменилось в его жизни внешне, — теперь он постоянно отсутствовал по выходным.
7
Гаррисон Кейлор — голливудский актер.
8
Кирби Пакетт — центральный принимающий игрок из Главной бейсбольной лиги.
Возможно, его отсутствие было одной из причин, по которым он, против всеобщего ожидания, не вмешивался в противостояние Патти и Кэрол Монаган. Если спросить его в лоб, он принимался нервно хихикать и отвечал, что вроде как сохраняет нейтралитет. Он сохранял нейтралитет на протяжении весны и лета выпускного года Джоуи, вплоть до той осени, когда Джессика уехала на восток страны в колледж, а Джоуи переехал из родительского дома в соседний — к Кэрол, Блейку и Конни.
Это был немыслимый бунт — и нож в сердце Патти, начало конца ее жизни в Рэмзи-Хилл.
Июль и август Джоуи провел в Монтане, на ранчо одного из главных жертвователей Совета по охране природы. Он вернулся оттуда гордым обладателем широченных плечей и двух дополнительных дюймов роста. На августовском пикнике Уолтер, обычно не склонный к хвастовству, удостоил Полсенов сообщением о том, что благотворитель по телефону признался, что потрясен тем, как бесстрашно и неустанно Джоуи клеймил телят и мыл овец. Патти на том же пикнике ходила с опустевшими от боли глазами. В июне, прежде чем Джоуи отбыл в Монтану, они с матерью ездили на Безымянное озеро, чтобы продолжить ремонт домика, и единственный сосед, видевший их там, описывал безобразную сцену скандала, который длился весь день. Мать и сын орали друг на друга у всех на виду. Джоуи издевался над причудами Патти и в итоге назвал ее тупой, на что Патти разразилась истерическим смехом:
— Тупая! Браво, Джоуи! Как ты вырос! При всех называть свою мать тупой! Люди такое любят! Какой ты у нас взрослый и независимый!
К концу лета Блейк почти закончил залу и теперь оснащал ее такими блейковскими штуками, как настольный футбол, приставка, пивной бочонок, огромный телевизор, аэрохоккей, стеклянный подсвечник с эмблемой «Викингов» и автоматическое кресло. Соседям оставалось только воображать себе, как Патти за ужином отпускает ядовитые реплики по поводу этих усовершенствований, Джоуи обвиняет ее в
— Джоуи был так спокоен, так спокоен, — вещала Кэрол. — Клянусь богом, тише воды ниже травы. Мы с Конни пошли с ним, чтобы поддержать его и дать всем понять, что я полностью за — вы же знаете Уолтера, он же такой деликатный, он мог решить, что мне это будет в тягость. А Джоуи, как всегда, сама ответственность. Он просто хотел все согласовать и прояснить. Он объяснил, что они с Конни все со мной обсудили, и я уверила Уолтера — я же знала, что он будет волноваться, — что с едой не будет никаких проблем. Мы же с Блейком теперь семья, и мы просто счастливы кормить еще одного человека, а Джоуи так ловко управляется с посудой, мусором и уборкой, да и к тому же, говорю я Уолтеру, вы с Патти были так добры с Конни, кормили ее и все такое. Они были реально добры к моей дочери, когда у меня все шло наперекосяк, тут не поспоришь, и я им всю жизнь буду за это благодарна. А Джоуи такой ответственный и спокойный мальчик! Он объяснил, что раз Патти мою дочку и на порог не пускает, то как же ему проводить с ней время, а я добавляю, что полностью одобряю их отношения — если бы только все молодые парочки были такими ответственными, как было бы хорошо! — и что им намного лучше быть у меня дома, в полной безопасности, чем мыкаться и искать неприятностей. Я к Джоуи всем сердцем, он в моем доме всегда желанный гость. Знаю, Патти меня не любит, она всегда задирала нос перед нами с Конни. Уж я-то знаю, на что Патти способна. Я с самого начала подозревала, что она закатит истерику. И тут, значит, она вся кривится и начинает, мол, думаешь, он любиттвою дочь? Думаешь, он в нее влюбился? И все это эдаким писклявым голосочком. Как будто Джоуи не может полюбить Конни, потому что я, в отличие от его матушки, не училась в колледже, у меня не такой большой дом, я не из Нью-Йорка и по сорок часов в неделю торчу на работе. Вы даже не поверите, насколько она меня не уважает! Но с Уолтером-то, думаю, можно поговорить. Он такой душка, стоит красный как свекла, смутился, видно. Кэрол, говорит, идите с Конни домой, нам надо поговорить с Джоуи. А я не против. Я же не скандалить пришла. Я вообще не скандалистка. Только вот Джоуи говорит, что он ставит родителей в известность, а не спрашивает их разрешения и, дескать, нечего тут обсуждать. И тут Уолтер психанул, просто психанул. Весь в слезах, такой расстроенный — и я прекрасно его понимаю, Джоуи ведь его младшенький, и Уолтер не виноват, что Патти с чего-то не выносит Конни и Джоуи просто не может с ней жить. Но он начинает орать во всю глотку: ТЕБЕ ВСЕГО ШЕСТНАДЦАТЬ, И ТЫ НИКУДА НЕ ПОЙДЕШЬ, ПОКА НЕ ЗАКОНЧИШЬ ШКОЛУ! А Джоуи стоит и улыбается, тише воды ниже травы. Тут нет ничего противозаконного, говорит, я же всего лишь в соседний дом переезжаю. Очень разумно. Мне бы хоть капельку его мозгов в шестнадцать лет. Потрясающий ребенок. Мне прямо стало жаль Уолтера, потому что он начал вопить, что не будет платить за колледж, и что Джоуи больше не поедет в Монтану, и что, мол, он всего-то просит, чтобы Джоуи ужинал и ночевал дома и не отрывался от семьи. А Джоуи ему и говорит, я, мол, и не отрываюсь. Он же ничего такого и не говорил. Но Уолтер все носится и носится по кухне, я даже на секундочку подумала, что он сейчас его ударит, но он просто окончательно психанул и заорал: УБИРАЙСЯ, УБИРАЙСЯ, МЕНЯ ЭТО ДОСТАЛО, ПОШЕЛ ВОН! Ну и потом он помчался в спальню Джоуи и начал там вроде как рыться в ящиках, и Патти побежала за ним, и они там начали орать друг на друга, а мы с Конни обняли Джоуи, потому что он единственный нормальный в этой семейке, и нам было так его жаль, и тогда я поняла, что ему и впрямь надо поскорее переезжать. Тут Уолтер прибежал обратно, а Патти наверху визжала как ненормальная — она совсем съехала с катушек, — а Уолтер снова начал вопить: ВИДИШЬ, ДО ЧЕГО ДОВЕЛ МАТЬ? Все время дело в Патти, ей вечно надо быть жертвой. А Джоуи просто стоит и качает головой, так это все глупо. И с чего бы ему хотеть там жить?
Хотя кое-кто из соседей был явно доволен тем, что для Патти настало время пожинать плоды исключительности своего сына, в целом Кэрол Монаган на улице не любили, Блейка — порицали, Конни — побаивались, а Джоуи просто никто не доверял. Когда мятеж стал достоянием гласности, большинство соседей жалели Уолтера, тревожились за психику Патти и с огромным облегчением и благодарностью думали, какие же все-таки нормальные у них дети — как радуются они родительским щедротам, как невинно просят помочь им с уроками или с заявлением в колледж, как послушно сообщают о своем местонахождении после школы, как охотно повествуют о своих маленьких бедах, как предсказуемы они в своих проблемах с сексом, травкой и алкоголем. Боль, которой пульсировал дом Берглундов, была sui generis. [9] Уолтер — который, как можно было надеяться, ничего не знал про то, как он «психовал» по версии Кэрол, — неловко признался некоторым соседям, что их с Патти «уволили» с поста родителей и они стараются с этим справиться.
9
Уникальна (лат.).