Свободен!
Шрифт:
– Мои чудесные показания, – промурлыкала Габи.
– На первых двух допросах в полиции он утверждал, что ты собиралась бежать с ним, но когда сравнили анализ крови, поверили твоим показаниям.
Габриэль погрозила мне пальцем:
– Я должна на тебя очень сердиться. Я ничего плохого не делала. Ни разу. Я тебя любила, со мной было весело, я много работала, прекрасно относилась к твоей матери, даже украсила твой дом. А чем отплатил мне ты? Ты напустил газу и взорвал дом, а до этого целый год меня подозревал. Был готов отказаться от лучших
– Ты права, – согласился я.
– А что будет с домом? – спросила она.
– К счастью, на работе я отвечаю за всю недвижимость. Я написал докладную, что произошел взрыв в результате утечки газа. Не стал вдаваться в подробности. А дом не сильно пострадал.
– Замечательно, – усмехнулась она.
– Почему восемь?
– Что?
– Почему восемь писем?
– Оказалось, что, когда мы с Алексом были вместе, я написала ему восемь писем.
– И что?
– Восемь любовных писем, – продолжала она. – Черт, это у него были навязчивые идеи, а не у меня. Если он утверждает, что было восемь писем, вероятно, он прав. И никто не собирался взрывать твой суперпровод, верно?
– Верно. Но я лучше проверю.
Я выглянул в окно, надеясь, что не увижу облако от взрыва над местом, где располагался наш завод.
– Никто из полицейских не пострадал, когда взорвался газ? – уточнила она.
– Нет.
– Значит, у нашей с тобой истории будет счастливый конец?
– Похоже на то.
Она снова меня поцеловала.
– Давай на будущее заключим сделку: я притворюсь как можно более нормальной, а ты постараешься быть солидным и знающим, – предложила она.
– Давай. Или… мы будем вести себя естественно – безумно и непонятно – и будем попадать из одной неприятности в другую.
– Так было бы проще, – вздохнула она.
– Ты сумасшедшая.
– Верно.
– Знаешь, меня мучает одна загадка, – произнес я.
– М-м?
– В третьем письме говорилось, вероятно, о том, что Эми у меня заберут.
– Это не факт, – возразила она. – Но продолжай.
– Я прочел письмо не сразу, как его прислали. Мне его показал поверенный.
– И что?
– Значит, тот, кто написал письмо, узнал о твоей беременности раньше, чем я.
Габриэль посмотрела на меня без всякого выражения и пошла в туалет.
До сих пор мое представление о том, что произошло, основывалось на версии Габриэль и моей вере в правдивость ее слов.
Вернувшись из туалета, она только небрежно поинтересовалась:
– А как дела у твоей матери?
О боже мой. Моя мать.
Глава 48
Я достал мобильный и позвонил в Англию.
Ответа не было.
– Сколько раз ты пытался ей звонить? – спросила Габриэль.
– Раз десять. Но не в последние несколько дней.
– Дерьмо.
– Габриэль, ты последняя, кто ее видел.
– Правда? – удивилась она.
– Да. Я был на работе, а ты сказала, что отвезла мою мать в аэропорт. С тех пор от нее нет вестей.
– Возможно, –
– Как думаешь, Алекс мог до нее добраться?
– Каким образом?
– Не слишком сложно узнать ее английский адрес, а дальше – не знаю, он же не в себе. Он убил Олаю. Это было жестокое убийство, – напомнил я.
– Попросим полицию узнать, в чем дело. Напиши ее адрес.
Я написал на салфетке адрес и номер телефона моей матери, и Габриэль уединилась в углу со своим мобильным.
– Я связалась с одним полицейским в Англии, который обещал во всем разобраться, – сообщила она. – Говорит, у него есть приятель в нужном полицейском участке, он навестит твою мать. Когда будут новости, тебе перезвонят.
– Спасибо.
Настроение явно изменилось.
– Ты мне не доверяешь, да? – спросила она. Было похоже, что ее это не слишком волнует. – Я понимаю. Так много всего произошло, что ты еще долго будешь вспоминать детали, которые не укладываются в общую картину.
Я никак не реагировал.
– Думаю, тебе нужно посмотреть на все по-новому, – продолжала она. – Наше прошлое – это не главное. Копаясь в прошлом, нужно искать способы улучшить будущее, а не носиться со старыми проблемами. Каждый из нас личность. Мы хотим, чтобы наше будущее было прекрасным, нам нужно к этому стремиться. Я делаю свой выбор: быть с тобой здесь и сейчас. А ты тоже должен спросить себя, какой выбор делаешь ты. Здесь и сейчас. – Габриэль улыбалась с покорным видом. – Я устала. И возвращаюсь в гостиницу, – сказала она. – А ты подумай.
Мне требовался свежий воздух, и я решил прогуляться. Я держал мобильный в руке, надеясь, что он зазвонит.
Я покинул старый город и направился к фуникулеру, который поднимается вверх по склону холма к востоку от города. Я сел в первый вагон; окна здесь были широкие, чтобы туристы могли любоваться видом. Поезд поехал прочь от домов в викторианском стиле. Вскоре я уже был над Бильбао и тонул в солнечном свете.
Телефон не звонил.
С вершины холма я увидел завод, на котором работал, а дальше море. Я раздумывал, не пойти ли туда пешком, но предпочел посидеть наверху, а потом не спеша двинулся обратно в сторону Бильбао. Я выбрал сверкающее здание Музея Гуггенхайма в качестве ориентира. На улицах рядом с музеем было много симпатичных баров.
На склоне холма до самой границы Бильбао простирались поля. Здесь много диких цветов и коров, а еще иногда гуляют с собаками. Приятно, когда деревенский пейзаж вплотную подступает к окраинам большого города.
Мог пройти не один час, прежде чем мне позвонит полицейский, и я собирался подождать, а уже потом принимать решение о своем будущем. Я сам пытался дозвониться матери, но слышал лишь гудки.
Я надумал прогуляться вдоль реки. Вверх по течению, а не вниз, к Португалете. Просто идти вперед, а потом посмотреть, где окажусь.