Свободная любовь. Очарование греха
Шрифт:
Анна покачала головой и грубо захохотала.
— Ну и мысли у вас! Точно у раздавленной лягушки! — выпалила она.
Рената побледнела и отложила кисть.
— Да, Анна, вы правы, — опустив глаза, сказала она, — у меня больные мысли. И я всегда спрашиваю себя, правильно ли поступаю или нет и куда это меня заведет.
Анна, искренно раскаиваясь в своих словах, ласково провела рукой по волосам Ренаты и поцеловала ее в губы. Но та больше не могла рисовать. К тому же скоро должны были прийти гости: Гиза Шуман и Катарина Герц. Через неделю была назначена свадьба Гизы с Ксиландером. Она написала Анне: «Я должна прийти к тебе, иначе я ни за что не ручаюсь».
— Скажите мне, Анна, что это за фрау Зёдерборг, у которой живет Гиза? — спросила Рената. — Я очень
— Это, знаете ли, темная история. Зёдерборг приехала из России, и никто не знает, почему она осталась здесь в городе. У нее есть ребенок, девочка трех лет, а о муже ничего не слышно. Сейчас она живет у кузин Зюссенгута, пока те в Швейцарии.
— А потом?
— Потом? Эта особа ведет невероятную жизнь. Дом, предоставленный в ее распоряжение, стоит уединенно на окраине города, и там происходит нечто ужасное.
— Вот как! Что же именно? — наивно спросила Рената.
— Что именно? — повторила Анна и грубовато хихикнула. — Ну например, она устраивает вечеринки, на которых женщинам можно быть одетыми лишь в драгоценности. Каждая из них обязана соблазнить по крайней мере одного из гостей. Если это удается, она получает щедрое денежное вознаграждение от Зёдер-борг и приглашение на следующий вечер. Если нет — ее связывают, и гости вольны проказничать с нею, пока хозяйка вечера не остановит их. Вино там льется рекой. Мужчины готовы выкладывать кругленькие суммы за возможность присутствия на такой оргии.
— Неужели? — ахнула Рената. — А как же…
Но в это время раздался звонок, и Ангелус громко залаял.
5
Кроме Катарины Герц и Гизы, пришла еще Гедвига Уибелейзен. Фрау Герц была художницей и заведовала школой рисования для девиц, где Гиза прежде была натурщицей. Фрау Герц пользовалась некоторой известностью, хотя сюжет ее картин был всегда один и тот же: молодая женщина в сумерках у открытого окна; у ее ног играют ребенок и кошка. Иногда появлялись еще оловянные солдатики или деревянный трубочист. Иногда мать стояла на коленях и расставляла на полу солдатиков. Женщина на картине никогда не улыбалась, а смотрела неподвижным, полным тоски взглядом. Фрау Герц всегда отличалась излишней чопорностью; в обращении она была вежливее, чем это было необходимо. Ей было около сорока лет, но у нее было лицо маленькой девочки.
Гедвига Уибелейзен рассказывала об удивительном происшествии, случившемся с Гизой, которая, по обыкновению, сидела, не говоря ни слова, только глаза ее беспокойно бегали, а лицо подергивала судорога. Молочница нашла Гизу утром лежащею без чувств у забора, недалеко от дома фрау Зёдерборг. Гизу принесли туда, и она до вечера лежала без сознания, пока не позвали доктора.
— Но что же такое случилось? — возбужденно воскликнула Анна.
Все вышло из-за графа Рейфенштуля, любовника Зёдерборг, в которого безумно влюбилась и Гиза. Фрау Зёдерборг знала это, но держала девушку у себя, потому что та нянчила ее девочку и давала матери возможность без помех предаваться наслаждениям. Гиза полюбила маленькую Габриэль, хорошенькую и не по годам развитую девочку, заботилась о ней и ласкала ее. Граф внезапно заинтересовался Гизой; это был каприз избалованного жизнью человека. Он приходил каждый день и приносил Гизе подарки. Фрау Зёдер-борг терзалась дикой ревностью. Она старалась внушить подозрения Ксиландеру, но слабохарактерный и добродушный актер всецело доверял Гизе, которая дала ему слово. Фрау Зёдерборг решилась в тот вечер унизить Гизу в глазах графа. У нее собралась веселая компания: инженер, актер, художник и граф Рейфен-штуль. Гиза сидела вместе с ними и со страхом наблюдала, как быстро опустошались бутылки. Фрау Зёдер-борг ушла и вскоре явилась в костюме нимфы. Она быстро подошла к Гизе и хотела раздеть и ее. Девушка в ужасе убежала в свою комнату. Но от фрау Зёдер-борг нелегко было отделаться; с дьявольской изобретательностью она сумела уговорить Гизу последовать своему примеру. Когда они вышли обнаженными к пьяной компании,
— Вот видишь, ты не верил, что она «из таких»!
Гиза в первую минуту не поняла этих слов, адресованных графу, потом выбежала из комнаты и, не помня себя от стыда, бросилась бежать по полям…
Случай остался бы тайной, если бы горничная, знавшая о знакомстве Гизы с фрау Герц, не пришла к ней в мастерскую и не рассказала обо всем. Возмущенная художница поспешила к Уибелейзенам. Рихард Уибелей-зен был приятелем фрау Зёдерборг, и поэтому его жена Гедвига была вынуждена общаться с женщиной, которую ненавидела. Обе дамы поехали к фрау Зёдерборг, не застали ее дома и взяли с собой Гизу, которая и до сих пор еще не вполне оправилась. Две ночи Гиза провела у Уибелейзенов. Но квартирка у них слишком тесная, и, кроме того, фрау Гедвига начала ревновать Гизу. У Ги-зы не было денег, она решительно не знала, куда ей деваться, и только постоянно твердила, что ни за что не вернется в тот проклятый дом на краю города. В то же время ее влекло туда с непреодолимой силой. Теперь они пришли к Анне Ксиландер, чтобы спросить, не может ли та приютить Гизу на неделю, оставшуюся до ее свадьбы.
Эта бессвязная история, в которой действующие лица не имели никаких разумных мотивов, Зёдерборг выступала в роли непостижимой личности, а Гиза напоминала сумасшедшую, которая не могла контролировать свои поступки, очень растрогал и рассказчицу, и слушательниц. Гедвига Уибелейзен начала всхлипывать, Катарина Герц последовала ее примеру. Не лишенная сентиментальности, Анна Ксиландер тоже заплакала и обняла Гизу. Ангелус, почувствовавший себя неловко среди таких непривычных звуков, начал тихонько подвывать. Рената, не имевшая ничего общего с этими женщинами, смотрела то на одну, то на другую, кусала губы и испытывала такое чувство, будто присутствует в театре на представлении, начало и конец которого ей неизвестны.
Наконец Анна Ксиландер заговорила.
— Вы правы, — сказала она, — Гизу нельзя предоставить самой себе; у Зёдерборг ее тоже нельзя оставлять. Вы говорите, чтобы я ее приютила. Не знаю, право, как это устроить. Я сплю на одной кровати с Ренатой. Но на несколько дней я могу перейти на софу, если Рената согласится спать с Гизой.
Все посмотрели на Ренату, которая изменилась в лице и нервно закусила губу. Как ни симпатична была ей, с одной стороны, Гиза, но спать с нею в непосредственной близости, ощущать на себе дыхание этой девушки, изведавшей, хотя и невольно, столько отвратительной житейской грязи, — мысль об этом возбудила в Ренате такое отвращение, что она резко и решительно сказала:
— Нет, я не хочу!
Отказ Ренаты произвел на всех одинаковое впечатление. Ангелус, как бы почувствовавший какую-то опасность для своей госпожи, стал около Ренаты, готовый защищать ее. Она уже раскаивалась не в самом отказе, а в той форме, в которой он был сделан. Нельзя было говорить это таким надменным тоном.
— Я хотела сказать, пусть лучше Анна спит на кровати, потому что она больше устает, чем я, а я буду спать на софе, — постаралась исправить свою неловкость Рената.
Но Анна мрачно усмехнулась; она вдруг почувствовала глубокую ненависть к баловню судьбы, каким была в ее глазах Рената, тогда как сама она казалась себе таким же несчастным, затравленным зверем, как и Гиза Шуман. «Она считает нас грязными и испорченными созданиями. Строит из себя саму невинность, — пронеслось у нее в голове. — Неужели эта куколка думает, что отличается от нас?»
Гиза встала, склонила по привычке голову к плечу и посмотрела на всех своим кротким взглядом мадонны.
— Благодарю вас, — сказала она, — я опять пойду туда, к Габриэли. Как-нибудь проживу эти несколько дней. Пусть будет что будет.
— Я буду каждый день навещать вас, — сказала Анна Ксиландер, гладя ее руку.
Рената почувствовала себя словно во вражеском стане.
— Оставайтесь здесь! — с тоскою обратилась она к Гизе.
Но та отрицательно покачала головой.
XII