Свободная любовь

Феоктистова Алина Анатольевна

— Да, а что? — удивилась она его вопросу.

Артур не ответил. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, умело управляя машиной, которая ехала явно не в сторону его мастерской.

— Куда ты везешь меня? — спросила Марго.

— В загс! — сердито бросил Артур. — Мне надоели все эти недоразумения и твои сомнения в моей честности.

— Прости меня, Артур, — глядя на него, прошептала Марго. Ее голос был полон раскаяния, но Артур все еще сердился.

— Я прощу тебя, но при одном условии. Оно будет частью нашего брачного договора. Поклянись мне, что третьего дубля не будет. Научись прежде, чем бить меня без особой на то причины по лицу, сначала внимательно выслушать. А если ты не уверена в себе, я сейчас же разворачиваю машину.

— О, я клянусь! — уверила его Марго. — Я теперь окончательно убедилась, что ты всегда прав.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно произнес Артур. — Теперь я больше не буду бояться за свою внешность.

…Свадьба была именно такой, как хотел Артур. Входя во Дворец бракосочетания, Марго чувствовала себя самой

современной из невест, бросающей вызов устаревшим свадебным традициям. Во-первых, на ней не было белого подвенечного платья, а был обычный строгий, во вкусе Артура, костюм. Во-вторых, ее не сопровождал эскорт родственников и друзей, как всех остальных новобрачных, и, в-третьих, на улице их не ждал кортеж разукрашенных пестрыми лентами машин, а одиноко стоял в стороне от чужих автомобилей ее собственный ярко-алый «рено». Ощущать себя не такой, как все, конечно, приятно, но, если бы рядом не было Нади, Марго, честно говоря, чувствовала бы себя одинокой — жениха и невесту не сопровождали даже родители. И ее вдруг обуял панический страх. Она поняла, что начисто отрекается от всего, что было у нее раньше, от привычного ей быта, от людей, которые ей были близки и с которыми она привыкла жить. Марго вступает в совершенно новую жизнь, центром которой будет стоящий рядом красивый молодой парень. «Наверное, потому невесту и сопровождают родные люди, чтобы облегчить ей этот переход в новое, чтобы ей не было так одиноко и страшно», — думала Марго и вместо того, чтобы смотреть на жениха, искала глазами Надю, которая была единственно близкой среди торжественных чужих людей и представляла собой какую-то частицу привычного мира. Марго даже забыла в этот миг, как мало значила для нее Надя прежде, — сейчас она казалась самой родной и нужной. А Артур почему-то далеким и чужим. Мелькнула кощунственная мысль: она его совсем не любит — Марго все больше ужасалась тому, что происходило здесь. Лишь встречая взгляд подруги, в котором таились любовь и теплота, она немного успокаивалась и начинала снова верить в то, что все будет хорошо. Но она вновь переводила взор на Артура и не могла разглядеть в его черных невозмутимых глазах того чувства, с которым смотрела на нее подруга. Не могла разглядеть, потому что все сомнения выплыли вновь, и стена между девушкой и стоящим рядом с ней женихом росла вместе с этими сомнениями. В последний раз, перед тем, как взять ручку для заключительной подписи, когда уже были надеты кольца и произнесены все необходимые слова, но оставался еще шанс все прекратить и от всего отречься, Марго повернула голову назад, и, увидев, что Надя спокойно и нежно ей улыбается, как улыбалась бы в этот момент отсутствующая мама, она смело проставила на нужной бумаге свою фамилию. А после регистрации, когда молодые люди вчетвером — четвертым был Николай — пошли в ресторан, где в тесном кругу решили отметить это событие, Марго развеселилась окончательно и лишь внутренне посмеивалась над своими недавними сомнениями. Был заранее заказан столик, их ждал великолепный ужин с шампанским и крепкими коктейлями. Танцуя с Артуром, замирая в его объятиях, Марго должна была признаться, что свадьбы лучше, чем у нее, не было ни у кого из ее знакомых. И ей было стыдно за свои мысли перед человеком, которого она любила, а она его любила, это точно! Марго окончательно убедилась в этом, когда, пригласив ее на танец, Артур привлек ее к себе и его рука легла ей на спину. Тогда она вспомнила, что они были близки, они стали уже одним целым, его глаза больше не казались ей чужими, а новая жизнь перестала ее пугать. У Марго бешено колотилось сердце от того, как он обнимал ее, и от выпитого шампанского. Все прежние мечты нахлынули вновь, и было бы просто непоправимо ужасно, если бы она поддалась своим глупым страхам и отказалась стать его женой. Она бы потом никогда не простила себе этого и всю жизнь жалела о своей минутной слабости. А теперь она победила, победила! Это была ее главная победа, и она была намного слаще всех спортивных побед. Артур все придумал замечательно: не было шумных гостей, которым пришлось бы уделять внимание, не было тамады с его затасканными, всем давно известными шутками, не было банальных криков «горько!» и поцелуев у всех на виду Вот только если бы за столиком вместе с ними сидели ее мама и папа, которых она так любит, ей бы было совсем хорошо. Но она понимает, почему Артур не хотел приглашать родителей, он стеснялся своей матери, и в этом он несомненно прав — невозможно представить его рядом с ней, она своим тусклым видом только портила бы картину праздника. Конечно, если бы на Марго было белое свадебное платье, о котором она мечтала с детства, она полнее ощутила бы то, что выходит замуж. Но, как говорит ее любимый, за сбывшиеся мечты всегда приходится платить, и она платит: и платье, и родители — не такая уж большая цена за то, что человек, которого она любит, стал ее мужем. Марго, танцуя с Артуром, снова вспомнила их сегодняшний разговор перед поездкой в загс. Он специально попросил ее заехать к нему в мастерскую пораньше, чтобы обсудить все детали их совместной жизни, пока не подойдут свидетели — Надя и Николай.

— Послушай, Марго, — сказал он. — Я хотел бы досконально обговорить с тобой нашу будущую жизнь. Я уже говорил с тобой о нашем устном брачном контракте. Один из пунктов ты, надеюсь, еще помнишь?

— Помню, — покраснев, ответила Марго.

— Вот и славно, — улыбнулся Артур. — Так давай обговорим остальное. У тебя есть еще время отказаться, если тебя не будут устраивать мои пожелания. Мы творческие люди, любимая, — продолжал он. — Я художник, а ты будущий архитектор. Наши профессии требуют вдохновения и полета мысли. И то, и другое очень трудно

уживается с занудными обязательствами, которых по инерции придерживаются супруги. Цивилизация уходит вперед, все меняется, меняются и сами люди, и некоторые формы отношений уже становятся неприемлемыми. Когда нужен был матриархат, он был, а потом изжил себя. Точно так же изжила себя в наши дни принятая сейчас форма брака.

— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, — призналась Марго.

— Согласись, дорогая, то, что было нормой для наших родителей, сейчас просто смешно: он у нее обязательно первый — отсюда скандалы и разбитая любовь. А сейчас мы понимаем, что это обычное неуважение к женщине, которая так же, как и мужчина, не обязана хранить целомудрие до брака. Мне, например, было все равно, первый я у тебя или нет. Я даже предпочел бы не быть им, ты была бы более опытной в интимных отношениях.

— Да, ты прав, представления о любви у наших родителей были очень смешными, — согласилась Марго. — Ведь главное любовь, а не штамп в паспорте.

— Но нелепости продолжаются и сейчас, — воодушевившись ее согласием, продолжал Артур. — До сих пор считается, что люди, проставившие этот штамп в паспорте, должны полностью отказаться от своего «я», от своих желаний и устремлений, а это невозможно. И что получается? Влюбленная нежная девушка, которой с детства внушили эту чушь, став женой, через какое-то время превращается в подобие полицейской ищейки. Она заставляет мужа проводить все время с ней, не понимая, что у него могут быть свои дела и интересы, не обязательно связанные с ее делами и интересами.

— Я с тобой полностью согласна, — кивнула головой Марго. — Мой отец редко бывает с нами, он вечно занят работой, и мы с мамой уважаем его дела.

— Это замечательно, что у меня будет такая умная жена, — целуя ее в щеку, произнес Артур. — Но многие из женщин не понимают этого и своими истериками и скандалами превращают семейную жизнь в пытку. А все оттого, что устои брака, сложившиеся во времена домостроя, когда человек не был так индивидуален, как сейчас, для современной личности не подходят. Если обыватели еще могут, стиснув зубы, мириться с ними и тайком обманывать друг друга, придумывая предлоги, чтобы ускользнуть из дома и предаться своим интересам, то для нас, творческих людей, которые могут существовать только в условиях свободы, это становится невыносимым. У нас с тобой, милая, все может сложиться по-другому. Давай пообещаем, что никогда не будем стеснять свободы друг друга, чтобы ни один из нас не приносил себя в жертву домостроевским желаниям другого, если эти желания вдруг возникнут. Мы не станем терзать друг друга вспышками ревности и вытекающими отсюда слежкой, подозрениями и прочей гадостью, которая только портит жизнь. Так мы сможем надолго сохранить нашу любовь и получим максимальное наслаждение от нашего брака. Это будет второй и последний пункт нашего договора. Как ты на это смотришь, любимая?

— Конечно, положительно, милый, — сказала Марго. — Мне раньше тоже приходили в голову подобные мысли, но я не смогла бы их так четко сформулировать. Навязчивость в отношениях утомляет, и тот, кого ты любишь, быстро надоедает. У меня так бывало не раз. Поклонники буквально преследовали меня своей любовью, словно у меня нет больше никаких дел и интересов. Не только у мужчин, дорогой, бывает собственные увлечения. Я, например, пока мы не решим завести ребенка, не брошу теннис, а значит, меня часто не будет дома — ведь, кроме тренировок, бывают еще сборы и соревнования, и не всегда они будут проходить в нашем городе. Да и после рождения ребенка я вернусь к тренировкам. Так что меня вполне устраивает наш устный брачный контракт.

— Ты можешь, милая, делать все, что захочешь, — обнял ее Артур. — И я, разумеется, тоже. О ребенке думать пока еще рано. В Европе все нормальные женщины обзаводятся детьми после тридцати, когда они уже успели вкусить все удовольствия молодости и сделали карьеру. А что успела ты? Что ты видела, где была? Ты только начинаешь жить и, надеюсь, не захочешь, чтобы все это закончилось?

— Может быть, ты и прав, — с сомнением в голосе отозвалась Марго.

— Конечно, прав, — с уверенностью произнес Артур. — Да и ты упомянула о ребенке скорее всего потому, что все девушки, вступившие в брак, почти сразу же рожают. Но у них просто не работает голова, вернее, не у них, а у их мужей, которые из нежелания предохраняться обрекают своих любимых на каторжный труд. Скажи мне честно, тебе самой хотелось бы сейчас иметь ребенка?

Марго помолчала.

— Да, в самом деле, мне пока не хотелось бы этого, — ответила она вполне искренне.

— Значит, и в этом наши устремления совпадают, — подытожил Артур. — А потом, когда мы полностью насладимся всем, что может дать нам жизнь и молодость, и чего-то добьемся, мы подумаем и о детях. Возражений нет?

— Нет, — снова кивнула головой Марго. — Дети и в самом деле, наверное, помешали бы нам любить друг друга.

— Я рад, что мы нашли общий язык, — сказал Артур. — Ты приносишь мне только радость. С тех пор, как мы вместе, фортуна стала более благосклонна ко мне. Ты знаешь, швейцарцы купили у меня несколько картин по очень большой цене, и еще три картины приобрел городской музей.

Марго молча улыбалась. Она знала, что фортуна здесь ни при чем. Швейцарцев пригласила на выставку она, разумеется, через мэрию. То же было и с краеведческим музеем. Но вовсе не нужно, чтобы Артур знал это. Пока не нужно…

— А одну картину купил кто-то, пожелавший остаться неизвестным, — продолжал Артур. — И за нее заплатили довольно дорого, хотя она и не совсем удалась мне. Ты знаешь, о какой картине идет речь? — Он улыбнулся.

— Нет, — пожала плечами Марго.

— Картина с нимфой, — торжественно заявил Артур. — Только не нужно уверять меня, что это сделала не ты.