Свободная любовь
Шрифт:
— Значит, когда вы говорили, что хорошо знакомы с проститутками, вы шутили? — спросила Марго. Ей хотелось бы, чтобы он подтвердил, что это была не шутка. Тогда в душе у нее не оставался бы такой горький осадок от его разговоров о любви. Ведь он был прав она всегда мечтала, чтобы ее любили именно так.
— Нет, я говорил правду, — сказал он. — Ты ведь видела, что в баре я был не один. Это была проститутка.
Его ответ почему-то не вызвал у Марго ожидаемого удовлетворения. Наоборот, ей стало еще более неприятно. Та женщина, она словно ставила себя на место женщины, которую он любит, — его жены. Неужели
— Зачем же вы покинули ее? — язвительно спросила Марго. — Вам бы уже сейчас было хорошо.
— А ты мне больше понравилась, — отрезал он.
Марго сама не понимала, почему ей становится все больнее. Она была даже согласна на то, чтобы любили не ее, лишь бы знать, что чистая пламенная любовь может существовать на самом деле.
— Если пари проиграете вы, я ведь тоже имею право загадать желание? — спросила она.
— Конечно, — усмехнулся он.
— Тогда я выскажу его сейчас. Если проиграете вы, вы уберетесь в свою Москву, будете жить там со своей женой и ни разу не измените ей.
— Тебе не кажется, что твое желание слишком жестоко? — притворно расстраиваясь, спросил он. — Но так уж и быть, я согласен, тем более что все равно этого не случится. Я останусь здесь и буду жить со своей женой в этой квартире и, если ты захочешь, никогда в жизни не стану ей изменять.
— Посмотрим, — сказала Марго.
— Посмотрим, — в тон ей сказал он.
Он с улыбкой смотрел на Марго, которую, как любого азартного человека, захватило его предложение. Чем она рискует? Фактически ничем. А вдруг он в самом деле выиграет? Тогда ей будет только лучше, она будет счастлива. Цена за это не казалось ей такой уж страшной. Подумаешь, переспит с ним разок, она уже собиралась сделать это сегодня, и ничего не получила бы взамен, вернее, получила бы только деньги. Но разве можно сравнить деньги с любовью Артура? Ее глаза загорелись и поблескивали зелеными огоньками в свете заглядывающей с неба луны. Воскресшая надежда на счастье вновь пробудила ее мечты, придавая ее лицу одухотворенное и почти детское выражение.
— Ложись и спи, — строго приказал мужчина. — И попробуй только еще раз вернуть меня, тебе не поздоровится — я устал от тебя.
Его голос звучал хрипловато, и в словах его проскальзывала неоправданная грубость. Он встал и пошел к двери.
— Что я сделала не так на этот раз? — обиделась Марго.
— Ничего, — не оглядываясь произнес он. — Просто я не могу больше разговаривать с тобой. Я хочу спать. До завтра, любимая. — Он ушел.
Надев пижаму, Марго легла. Она чувствовала себя почти счастливой. Может быть, потому, что надежда на счастье — это уже почти счастье, а может, потому, что это была не надежда, а вера. А возможно, ей было хорошо почему-то еще, но она уже не думала об этом — она слала и улыбалась во сне, хотя в последнее время, просыпаясь, всегда находила подушку мокрой: даже в мире сновидений она страдала из-за Артура.
Разбудил Марго стук в дверь. Она открыла глаза, на душе было светло и радостно. У нее было такое ощущение, что она начинает новую жизнь.
— Да! — крикнула она. — Войдите! — Марго натянула одеяло до подбородка.
— Привет, любимая! — На
Он улыбался, но его шутки больше не раздражали Марго — она привыкла к его манере поведения, порою оскорбительной, но не опасной, и старалась не замечать, что он, шутя, называет ее святым для нее словом.
— Ответа я так и не дождался, — резюмировал мужчина. — А молчание — знак согласия. Не так ли? Но сегодня ты не выглядишь привлекательной. Убери одеяло. Может, так ты мне понравишься больше?
Марго улыбнулась, предвкушая новый розыгрыш, но улыбка тут же сбежала с ее лица — выглядел он вполне серьезным и больше не улыбался. Он продолжал стоять у двери, держа руку за спиной.
— Делай то, что я сказал. — Он сделал шаг вперед, вид у него был угрожающий. — Я ведь все равно тебя заставлю: у меня, если ты не забыла, есть для этого средство.
Девушка похолодела от страха. Она доверилась ему, но ведь она его совсем не знает. Что, если он действительно маньяк или сумасшедший? Разве нормальные люди ведут себя так? И если она не послушается, он сделает то, что отложил вчера — попросту выпорет ее. Что еще может он держать за спиной? Ведь не букет роз? Она отбросила одеяло и села на кровати, с ужасом глядя на него.
— Так гораздо лучше, но все-таки чего-то не хватает. — Он, наклонив голову, задумчиво смотрел на нее, а потом приказал: — Расстегни пижаму.
Девушка медлила, хотя ее пальцы уже сжимали пуговицу.
— Ну, быстро, считаю до трех: раз… — продолжал командовать он.
Марго торопливо расстегнула пуговицы. Она все равно в его власти, и он сделает с ней все, что захочет. Так пусть уж переспит с ней, но пусть это произойдет без лишнего позора. А он точно был маньяк, потому что медлил, разглядывая ее. Ему все еще что-то не нравилось. Вероятно, он сошел с ума на почве любви; его жена, должно быть, не выдержав, оставила его, и он прячет от посторонних взглядов ее портрет, как самую дорогую для него вещь. Ей стоило бы догадаться обо всем еще ночью и потихонечку, когда он уснет, сбежать от него. А теперь поздно…
— К чему такое отчаяние на лице? — недовольно сказал он. — Вчера ты даже ноги раздвинула, когда соблазняла меня, а сейчас я вижу обнаженной только грудь, так что не изображай из себя жертву насилия.
Несмотря на сковывающий ее ужас, Марго от этих слов покраснела до корней волос и опустила глаза. Раздался щелчок. Яркий огонек вспыхнул и погас. Марго, вздрогнув, подняла взгляд. Мужчина держал в руках фотоаппарат.
— Застегнись или закройся, ты смущаешь меня. — Он снова смеялся.
— Зачем вы сделали это? — не слушая его, закричала Марго.
— Подумай, — лукаво произнес он.
— Вы будете шантажировать меня. Ведь я сама вам вчера рассказала, кто мой отец, — побледнев, догадалась она. — И вы будете выманивать у меня деньги за фотографии. Скажите мне сразу, сколько вам нужно за негатив.
— Это «Полароид». — Мужчина протянул ей снимок. — У него нет негатива, только позитив.
На карточке постепенно появлялась Марго. Она сидела, смущенно опустив глаза, в распахнутой мужской пижаме, соскользнувшей с плеча и обнажившей одну грудь. Надо признаться, выглядела она весьма соблазнительно.