Свободное падение
Шрифт:
— Не имел, — признался доктор. — Стрелял наугад, так сказать. — Ему явно понравился незатейливый каламбур, который у него получился, и он повторил: — Стрелял наугад.
— Ты!.. — проворчал Уилл, потрясенный тем, что отец так легко рискнул их жизнями и говорит об этом как ни в чем не бывало.
— Не спорю, ты вправе на меня сердиться, Уилл, но только посмотри, чего мы в итоге добились, — негромко сказал доктор Берроуз, снова бросив взгляд на Эллиот. — И я бы тебе посоветовал помалкивать, потому что как раз сейчас нам надо действовать заодно, чтобы выбраться наверх. А если вы с
— Ее зовут Эллиот, а ты проклятый псих! — не выдержал Уилл. — Ты же всех нас мог прикончить из-за своей дурацкой идеи.
— Ну ведь не прикончил же? — возразил доктор. — И если бы мы остались висеть в той бездне, долго бы мы, по-твоему, продержались? — Он поднял взгляд к свету. — Послушай, Уилл, если мы выберемся наверх и увидим там только выжженную солнцем пустыню, ты сможешь себя поздравить и сказать, что был прав… потому что мы умрем от голода и от рака кожи. — Доктор Берроуз кивнул своим мыслям. — Да, мы, словно Икар, окажемся слишком близко к солнцу.
Мальчик не знал, что на это ответить. Отец перевернул все с ног на голову, и вдруг получалось, если Уилл все-таки прав, что они обречены. Мальчик улегся обратно на щебенку, а когда Эллиот наконец проснулась, не стал ей рассказывать, в чем сознался доктор Берроуз. Да и какое теперь это имело значение?
По-прежнему связанные вместе веревкой, они стали карабкаться по внутренней стенке громадного кратера — сейчас уже было совершенно ясно, что Пора расширяется кверху. Воздух стал заметно теплее, а свет — ярче. Стена шла под уклоном примерно в сорок градусов, но несмотря на это, поначалу подниматься было несложно, потому что действие силы тяжести еще не особенно ощущалось. Однако чем выше они взбирались, тем делалось труднее — приходилось будто ползти через патоку. Вдобавок растительность стала гораздо обильнее, что тоже не добавляло уверенности. От веревки скоро пришлось избавиться: она постоянно цеплялась за деревья. Однако после этого то и дело кто-нибудь оступался и, перепугав остальных, начинал катиться вниз по склону. В таких случаях упавшему нужно было расставить руки и ноги и ухватиться за ближайший куст или дерево.
Свет становился все более ярким и резким, и это сказалось на Эллиот. Уилл заметил, что девушка утратила свою обычную ловкость, но не особенно удивился. Все-таки она никогда еще не сталкивалась с таким уровнем освещенности, и мальчик надеялся только, что со временем она привыкнет.
Затем на пути встретилась полоса, где ничего не росло. Темно-коричневая масса толстым слоем покрывала камни и пропитывала почву.
— Нефтяное пятно? — поинтересовался Уилл у отца и стал вглядываться вперед, надеясь увидеть, откуда оно появилось.
Доктор Берроуз потер незнакомое вещество между пальцами, потом понюхал.
— Да, в некотором роде. Полагаю, это битум, — объявил он.
— Чего? Как то, чем дороги укатывают? — спросил мальчик, мысленно уже готовясь к дурной новости.
— Да, но здесь он естественного происхождения. Очевидно, вытекает из напластований. Есть теория, что битум образуется из огромных скоплений первобытных микроорганизмов,
— Поздно уже, — пробормотал Уилл, разглядывая свои руки.
Карабкались они, казалось, еще несколько дней, то продираясь через буйную растительность, то преодолевая залежи битума, прежде чем наконец выбрались из кратера и оказались на ровной земле.
— Невероятно! — воскликнул доктор Берроуз. — Мы добрались!
— Знать бы еще куда, — тихо пробурчал Уилл. — Я уж думал, мы никогда оттуда не вылезем. — Он потянулся, довольный тем, что может снова встать во весь рост.
Доктор скинул рюкзак.
— Думаю, это мне не понадобится. Климат не тот, — сказал он, снимая дафлкот. Затем он достал бинокль. — Вы только посмотрите! — восхитился доктор Берроуз. — Красота какая!
Прищурившись, Уилл оглядел цепи холмов, ограничивавшие горизонт со всех сторон, а потом посмотрел на жирную оранжевую землю под ногами.
Эллиот, пошатываясь, сделала несколько шагов и вскинула руку, заслоняя лицо от пылающего шара в небе.
— Печет, — выдохнула она.
— Это потому, что солнце тут всегда прямо над нами, — объяснил доктор Берроуз. — Тут всегда полдень.
— В смысле? — отрывисто спросил мальчик.
Доктор посмотрел на свой компас, потом на небо.
— Вокруг этого солнца Земля не вращается. Оно светит круглые сутки… точнее, суток-то здесь нет, только день… а ночи вовсе не бывает.
— Только день, — повторила Эллиот и встретилась взглядом с Уиллом.
Мальчик понимал, насколько странным ей кажется это явление — если, конечно, доктор Берроуз не ошибся. Девушка всю жизнь провела под землей и до этой минуты знала лишь вечный полумрак подземного мира. Получилось, что она перешла из одной крайности в другую.
— Сад Второго Солнца! — торжественно произнес доктор, продолжая обозревать окрестности. — Я назову эту землю Роджер-Берроузией!
Тут Уилл решил, что с него хватит.
— Пап, ты извини, но я не куплюсь на этот бред про второе солнце, — сказал он, качая головой. Мальчик указал на пейзаж. — Посмотри на лес, или что там растет на холме. — Он пожал плечами. — Совершенно нормальный лес. С чего ты взял, что мы в центре планеты, если все выглядит как полагается? И вот что мне скажи: если ты прав, то почему я не вижу, как земля загибается кверху?
— Ну, даже если бы холмы не загораживали нам обзор, — терпеливо принялся объяснять доктор, — все равно, учитывая масштабы этого мира, мы бы не видели так далеко. И не забудь про марево. Однако я полагаю, что при благоприятных микроклиматических условиях у нас будет возможность увидеть чуть больше поверхности сферы.
Уилл опять покачал головой.
— А эта большая светящаяся штука в небе, по-твоему, что такое?
— Я же сказал — Второе Солнце. Должно быть, оно здесь появилось в тот момент, когда наша планета образовалась после Большого взрыва. И светит с начала времен, никому не известное…