Свободный Волк
Шрифт:
– Я ничего не обещаю, – сказал Стайс этим чистым глазам. Джукс кивнул, словно и не ожидал другого.
– Я знаю. – ответил он. И остановился. Стайс перешел на нетерпеливый бег.
– Я знаю! – крикнул Джукс с высокой скалы, куда забрался. – Ты вернулся, Ярс Стамайер! Чевинк обернулся. Он был один.
– Еще немного, – пробурчал он на бегу, – так я и сам поверю, что я – этот самый Ярс Стамайер!
«То ли еще ты слышал! – отозвался Вендрикс Юсс. – Я вот ночью, пока ты спал, послушал про него. Куда тебе до Ярса! Вот герой!»
– Ну, и
«Все делал! Рвал пополам драконов, спасал планету! Развенчал всех королей, низверг с небес все звезды! И, само собой, полюбил принцессу!»
– И все? «Нет! Не все!»
– Ну, что еще не хватило принцу с Лебедя 12 для полноты торжества? «Они жили долго и счастливо!»
Стайс пробирался через ущелье меж двух высоких белых стен. Пространство между ними, узкая извилистая долина, вся была засыпана мелкими и крупными камнями, среди которых струилась вода. Стайс пожалел, что немного ранее он не забрался на стену. Тогда он мог бы видеть гораздо дальше, а не застрял бы в этом каменном коридоре.
Утешало лишь одно. Карта, которую он помнил, составленная подробно, указывала, что на выходе из этого ущелья можно найти поселения аборигенов. Там, впереди, плоскогорья, перемежающиеся со скалами. Вода, текущая по камням, течет не с гор, как мог бы он подумать, а из этой гористой долины.
Ущелье расширилось, и путник увидел круглую площадку. Солнце стояло высоко, и тени ютились под ногами, словно сами искали укрытия. На площадке было мало камней, зато стояло нечто, в чем Стайс заподозрил культовое сооружение.
Широкий плоский камень на трех столбах. Вся группа довольно невелика и выглядела, как первобытное святилище. Меж трех столбов ютился невысокий жертвенник. На жертвеннике лежало тело. Тело было, очевидно, еще живым, поскольку, завидев Стайса, оно подняло голову и произнесло:
– Вот и смертушка моя идет! И покорно уставилось на каменный потолок своей опочивальни.
Тело лежало молча, зажмурясь и нюхая воздух чумазым носом, причем старалось делать это понезаметнее.
Стайс достал с пояса чашу, подаренную поморами, и набрал в углублении ручья воды. Потом уселся неподалеку на камень и достал сушеную рыбешку из тех же источников. И лепешку, которую старательно испекла для него внучка вождя. Он похлопал лепешкой по камню, искоса наблюдая, за птицами, которые тоже были бы не прочь приобщиться к трапезе. И откусил.
– Нет, нет, я не хочу, – пробормотало тело, – разве что кусочек.
Стайс запивал лепешку и рыбу водой, удобно усевшись на камне, и щурился на солнце. Потом вытряс камешки из мокасин, поправил на себе пояс и молча двинул в путь.
– А как же я?! – завопило тело.
– Кто здесь?! – испугался Стайс. Жертва села на камне и вытаращила глаза.
– Простите, я слышал голос! – Стайс шарил вокруг себя руками, беспомощно вперив глаза в пространство.
Тело осторожно соскользнуло с камней
Стайс обернулся и, закатив глаза, попал растопыренными пальцами в пухлую физиономию.
– Простите, я слепой. – жалобно извинился он.
– Да вижу. – с досадой проговорило тело, отвинчивая толстыми пальцами, каждый из которых был с сардельку, мешочек с пояса Чевинка.
– Что это? – удивился он, доставши сухари.
– Золото, неизвестный. – доверчиво ответил Стайс. – Я продал домашнюю скотину и выручил за нее мешочек золота.
– Кому ж ты продал ее, убогий? – спросил детина, ощупывая кожаный плащ на плечах Чевинка.
– А добрым людям! – ответил Стайс незнакомцу.
– А есть такие? – удивился тот и прекратил дергать завязочки плаща.
– Тебе нравится мой плащ? – спросил с надеждой Стайс.
– Нет, не нравится. Мой-то был гораздо лучше.
– Лучше моего? – удивился путник. – Не может быть! Неужто, твоя вышивка богаче?! Что может быть роскошнее опушки из усмийских сусликов?! А как красива выделанная кожа! Я обменял этот плащ на двух быков!
Стайс обращался в сторону от собеседника и жестикулировал, обращаясь к пустоте.
– На двух быков! – огорчился неизвестный. – Куда же ты так вырядился?
Он прекратил шарить по Стайсу лапами и теперь стоял перед ним, уперев квадратные ладони в обширную, как бочка, талию. Незнакомец был выше Стайса по крайней мере на голову, и теперь жалостливо смотрел на него сверху вниз.
– Я хочу жениться! – признался Стайс. – Невеста, которую мне выбрал дядя, красавица, из богатой семьи!
– Да ладно! – детина махнул рукой и сел на камень, с которого немного ранее поднялся Стайс. – Мой друг, я не хотел бы быть тем, кто откроет тебе правду.
– Что?! Что?! Она нашла себе другого?! И ты пришел сюда, чтобы сообщить мне эту убийственную весть?!
– Нет, нет! Что ты! Все не так ужасно! Она тебя все также любит! Но ее насильно отдали замуж за старика! Она так рыдала! Я сам так плакал! Вот смотри, как!
И детина заревел густейшим басом так горестно, так впечатляюще шлепая губами и так нещадно поливая слезами равнодушный камень!
– Она сказала мне… Ой, не могу! Она так говорит: пойди, мой верный Мосик, пойди красавец…
– Она так сказала? – не поверил Стайс.
– Ага! И еще она сказала, что не выйдет за того, кого ей дядя твой посватал прямо сразу после твоего ухода! Твой дядя тебя преда –аал! Он предал дружбу с твоим отцо-оом!
– А у меня был отец?! – заголосил Стайс.
– У тебя все было. – деловито ответил Мосик, вытирая нос. – А теперь ты нищий. Тебя все обманули. Твой плащ – обноски. Это просто старая коровья шкура.
– А вышивка? – тревожно спросил несчастный слепец.
– Ну, я не знаю, может, корова когда и вышивала, – засомневался Мосик, – но в отношении опушки из сусликов – это явный перебор! Да, кстати, твой мешок с золотом – тоже лажа! Это сухари!