Свободный Волк
Шрифт:
Место, где остановились путники, оказалось развалинами старого загородного дома. Сначала их обследовали и убедились, что свежих следов вокруг не наблюдается. Рядом протекала веселенькая речка. Наверно, когда дом был цел и заселен, тут все выглядело довольно уютно. Развалины стояли на хорошем, теплом месте.
Мосик принялся выкидывать из мешка провонявшие одежды, в которых он побывал на эшафоте. Стайсу тоже пришлось скинуть камзол и остаться в рубашке. Он рассмотрел свою одежду и вздохнул.
– Можно, я постираю? – робко спросила девица. Ей тоже не мешало переодеться, и Гвендалин нашла в своем мешке одежду на ее высокий рост.
– Почему
– А почему ты с ней так груб? – спросила в ответ Гвен. – Тебе-то она ничего не сделала плохого. Злишься, что денежки потратил?
Стайс догадывался, в чем тут дело. Мосику противно оттого, что он так легко попался на ту массированную психологическую обработку, которую они сегодня наблюдали на площади. Но не это было странно, а то, что он понимал это. Ценности, поставленные с ног на голову. Обсмеяны все добрые человеческие чувства. Невыразимо жестоко опошлено все святое в душе. Извращен вкус. Как сказал там Мосик? Порченый народ. И сами понимают, что порченые. И с хохотом погружаются в навязанную им мерзость. Фермер один был трезвым в этой толпе. Его спокойно брошенное в беснующуюся толпу слово проникло только в Мосика. И вот тот под влиянием момента решился спасти одну жертву. И его полуосознанный порыв тут же обгажен, закидан нечистотами, обсмеян. Кто мог бы вынести такое унижение! Гвен к нему несправедлива. Не она корчилась там, на подмостках. Поэтому он сказал:
– Не приставай к нему.
– Нет, ну все же, почему? – не согласилась Гвен.
– Я сказал, не приставай! – возвысил голос Стайс. И она удивленно умолкла.
ГЛАВА 12
– Еще чего! Покупать лошадь! – уперся Мосик. – Подумаешь, краля! Пешком побегает! Да на что она нам вообще сдалась!
Он все не желал признать воровку полноправным членом их группы. При каждом удобном случае он посылал ее подальше. Его неприязнь к ней была столь очевидной, что девица искала защиты то у Стайса, то у Гвендалин. Видимо, бедняжка понимала, что с этой, хоть и необычной компанией, ей будет гораздо сохраннее, нежели одной. Она старалась услужить, чем можно, хваталась за любое дело. Носила воду, собирала хворост, стирала их немногие одежды.
– Как же, все-таки, тебя зовут? – допытывалась Гвен.
– Не знаю я! Кто как хотел, тот так и звал!
– Не звать же нам тебя Чумичкой. – отозвался Стайс.
– А что такого? – удивилась она. – Зовите.
– Я нарекаю тебя Мона! – торжественно изрек Мосик. Девица вся так и расцвела.
– Меня назвали денежкой! – радостно поведала она Гвендалин.
– Нет, – улыбнулся ей супружник. – Воровским солнышком, веснушчатая ты наша! Но ей уже понравилось имя, это было как свадебный подарок.
– Все-таки я настаиваю на приобретении лошади. – шепотом поведала Стайсу Гвен.
– Валяй, у тебя вся кубышка экспедиции. – так же таинственно ответил ей Стайс. – Но я купил бы ей осла. Чтобы ноги волочились.
Когда дело оказалось сделаным, грозному мужу ничего более не оставалось, как только смириться с фактом. Так воровка Мона стала четвертым членом их компании.
Ближе к границе, за которой начиналась страна с названием Либертасса, в которой был искомый город Манимаха, Мосик начал проявлять признаки беспокойства. Он оглядывался, вслушивался. Иногда требовал, чтобы все укрылись в лесу. На далеком горизонте завиднелись заснеженные горы, словно парящие над зеленым
– Либертасса это вам не Расчудилла, тут все будет посуровее. – озабоченно бормотал он. – Это вам не заштатный феодальный огород. Совсем другая экономическая формация, индустриально развитая держава! Республиканство с пивным уклоном! Демократические выборы. Свобода выбрать пиво.
И Мона подтвердила, что в стране, в которую они направились, полиция совсем не то, что они видели до этого.
– Шпионов там – завались! На всех дорогах заставы. И ездят они не на лошадях, а на таких машинках. И вооружены совсем не пиками, а кое-чем похуже. И куда вас нелегкая понесла!
После недолгого совещания они решили пробираться до места исключительно лесами, благо, что тут их порядочно. Что они и проделали вполне успешно. Однако, на подступах к Манимахе пришлось выйти из укрытия.
– Ой, плохо! – сокрушался Мосик. – У нас нет отметок в паспортах о прохождении заставы.
– А паспорта у нас есть? – с интересом спросила Мона.
– Ты не поверишь, дорогая, но паспортов у нас как раз и нет! Разве что, тебе, милашка, дали справку о повешении. Если это так, то ты одна у нас с каким-то документом.
И Мосик решил пойти к приятелю один, а всю экспедицию оставить в укромном месте.
Вечером он вернулся и привел с собою человека.
Щуплый, немолодой мастер по изготовлению фальшивок недоверчиво разглядывал пеструю компанию, с которой путешествовал его дружок. Ему явно не понравился Стайс. На Гвендалин он посмотрел с сомнением, а Мона вызвала у него прямо-таки раздражение. Но он не стал обсуждать вкусы клиента, поскольку платить ему собирались наличными. И под его умелым руководством все четверо нашли вполне приличный приют и довольно неплохую кормежку в загородном доме. Только шататься им разрешали не дальше ограды и непременно по ночам.
– Вот ксивы выправлю вам, и тогда тащитесь куда угодно. – желчно высказался мастер, имени которого они так и не узнали.
Но он сделал для них немного больше. С его помощью Мосик приобрел также экипаж, в котором они и в самом деле могли скрыться. Тем более на облучке его высокий рост не вызвал бы ни у кого ни удивления, ни подозрения. Рослые форейторы тут были в моде.
Сидя в новенькой карете, запряженной четверкой лошадей, одетые соответственно своей легенде, вся компания теперь уже свободно могла перемещаться по стране и пользоваться всеми благами, которые были тут доступны за деньги.
В первый же день, подъезжая к городу, Стайс удивился, увидев на обочине дороги большой красочный щит, на котором крупными буквами, видимыми издалека, было написано: ВО ИМЯ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ. Вблизи он обнаружил на щите изображение множества пузатых бочек, с названием «Ваше право».
Это оказалась реклама пива. Оказалось, что Либертасса экономически гораздо развитее тех стран, которые он уже видел ранее. Таких щитов далее виднелось множество. Рекламировали не только пиво марки «Ваше право». Было также и «Корона солнца», «Выбор короля», «Не мелочись!», «Полицейское» и «Детское». Рекламные приемы были крайне агрессивны. Существовали политические партии, занятые продвижением того или иного сорта пива. Стайсу все было в новинку, но ему объяснили, что пиво тут стратегический продукт, на него работает вся экономика. Он узнал, что такое пивной пиар, пивное лобби. В Либертассе не пить пива значило открытый мятеж, неповиновение властям, государственную измену.