Сводный брат моего отца
Шрифт:
— Идём, — переплетает наши пальцы, тянет за собой.
В просторном холле под сводом высоких потолков нас ждут Леон, Саймон, Лена, Ярослав, представитель посольства и ещё какие - то люди в местной одежде. Мне все равно кто они, я стараюсь раствориться в этой нереальной сказочной атмосфере. Если не обращать внимание на неодобрительные взгляды местных мужчин на мою обувь, то все происходит именно так, как мечтают многие девчонки еще в подростковом возрасте.
Я не слушаю, что говорит представитель посольства. Какая разница? Здесь и сейчас я становлюсь женой для самого наглого, требовательного,
— Согласна, — выдыхаю не отрывая взгляда от напряженного красивого лица и надеваю дрожащими пальцами кольцо на безымянный палец своего снайпера.
— Согласен, — голос Луки звучит эхом внутри меня и на шее застегивается цепочка с кольцом его отца. — Пусть оно оберегает тебя в те секунды, когда меня не будет рядом.
Лука вынес меня из замка на руках по аплодисменты и свист друзей. Донес до машины. Сай помог ему открыть дверь.
— Моя белка! — довольно заурчав муж с жадностью голодного хищники впился в мои губы стирая с них остатки помады, сминая руками мое платье.
Глава 37. Первая брачная ночь
Яна
В окне самолета на темно - синем небе подсвечиваются серые пушистые облака. Лука спит у меня на плече, Лена читает журнал, парни сидят у нас за спиной и тихо о чем-то спорят.
— Волнуешься? — подруга с шелестом закрыла глянцевые страницы.
— Ужасно, — признаюсь ей. — Я встречи с отцом боюсь больше, чем с этим уродом Дасаевым.
— Правильно, — Лена кивает. — Потому что всадить пулю в лоб врагу правильно, а вот человеку, который тебя вырастил, Янка, это уже совсем другое.
— Они столько жизней покалечили! — повышаю голос, Лука недовольно морщится, но спит дальше. — Я лишилась мамы из-за него! — шиплю, сжимая пальцы в кулаки. — Он… он… — непрошенные слезы комом встали в горле. Обида ребенка, лишенного детства, застряла в центре груди.
— Мудак, — сонно заканчивает за меня муж, прижимая к себе. Я все же его разбудила.
— Я не плачу, — прижимаюсь щекой к его ладони. — Поспи еще.
— Тебе можно плакать, Ян, — Лука взял в ладони мое лицо, погладил большим пальцем щеку, поцеловал в губы. — Ты же девочка. Моя маленькая, хрупкая белка. Я буду сильным за тебя. Хватит копить в себе все это дерьмо.
И первые слезы, словно ожидающие его разрешения, покатились прямо в грубые мужские ладони. Все это время я убеждала себя в том, что должна быть сильной, я держалась из последних сил. Ком внутри меня рос, становился все больше, давил на сердце, легкие, мешал дышать. Сейчас он выливается по капле в руки моего мужчины, человека, которому я доверила свою жизнь.
Это не истерика, что была, когда погибла мама. Не страх, когда я думала, что Лука решил меня бросить. Это нечто более тяжелое, сложное. Это невозможно объяснить словами. Это нужно выплакать. И я беззвучно реву глядя в его серые глаза.
— Идем, — муж улыбнулся, поднялся, взял меня за руку и потянул за собой между рядами спящих людей.
— Куда? — хлюпаю носом у него за спиной, но послушно бреду следом.
— У нас ведь первая брачная ночь, — Лука довольно урчит, заталкивая меня в кабинку туалета.
— Здесь? — округляю глаза.
— Много твоих знакомых могут похвастаться
Пара ловких манипуляций и Лука опустил мои джинсы до щиколотки. Я наступила на них, стянула одну штанину полностью. Муж обнял меня за талию, прижал к стене своим твердым мускулистым телом. Одна его рука запуталась в моих волосах, зафиксировала затылок, а вторая с тихим звоном расстегнула ремень и ширинку на его штанах.
Лука подхватил меня под попку, поднял по стене вверх, сдвинул вбок трусики и опустил на обжигающе горячий член. Любимый мужчина заполнил меня собой сразу до самого конца. Я готова кричать сейчас от невыносимо острого удовольствия, но вместо этого тихо скулю ему в шею боясь, что нас услышат.
Удерживая меня навесу, муж входит резкими глубокими толчками. Я крепко держусь за его сильные плечи, мои пальцы сами сжимают в кулачок его темные волосы. Лука стонет мне в рот. Его язык повторяет движения члена. Муж жестко, до легкой боли трахает меня сразу везде, где может. Его затуманенный, опьяневший взгляд срывает все тормоза в моей голове. Я не могу больше сдерживать стоны.
Звон бляшки его ремня, равномерный стук моей спины о стену туалетной кабинки самолета, мужские сдавленные стоны, тихие шлепки тел друг о друга при каждом его движении и пульсирующий член внутри заставляют сжиматься в оргазме. Меня бьет крупной дрожью. Лука рычит мне в шею, впивается зубами в мягкую плоть. Мое тело сокращается в ярком удовольствии, мышцы сдавливают мужскую налитую плоть.
— Не делай так, — хрипит Лука. — могу не успеть выйти, — муж смотрит в глаза.
Его зрачки сейчас, как у наркомана. У меня, наверное, такие же. Все тело покрывается мурашками от происходящего.
— Янка, — его голос окончательно сел.
В дверь постучали, задергалась ручка. Нам обоим в кровь хлынула приличная доза адреналина. Его зрачки расширились. Лука зажмурился, кончая в меня. Я чувствую каждый толчок, с которым в мое тело изливается горячая сперма. Муж виновато смотрит, дышит со свистом. Кто - то вновь настойчиво ломится в дверь и Луке приходится отступить.
— Черт! — он упирается лбом в прохладную стену кабинки. — Прости, Ян, — скрипит зубами.
— Я слышала, что если ребенок родился в небе, он получает гражданство той страны, над которой произошли роды. Это распространяется на зачатие? Где мы там летим? — улыбаюсь, но это не работает. Лука напрягся и рваными движениями застегивает свои брюки.
— Ты не хотела, чтобы я кончал в тебя, — смотрит так, будто тут произошло изнасилование, не меньше.
— Это было до свадьбы, — подмигиваю ему. — Все хорошо, правда.
— Не хорошо! — муж злится, а в дверь снова стучат и уже недовольно что - то ворчат. — Я безответственный дебил, который так хотел тебя, что забыл о гондонах, — достает два блестящих квадратика из заднего кармана.
— Я люблю тебя, — успокаиваю Луку, глажу по часто поднимающейся от тяжелого дыхания груди. Его зрачки приходят в норму, но все мышцы еще напряжены. — И совсем не злюсь. Только если чуть – чуть, — он тут же вскидывает голову. — Трусики теперь совсем промокли, а лететь еще долго, — краснея опускаю взгляд.