Сводный гад
Шрифт:
Достаю телефон, протягиваю.
— Звони тогда… — хриплю я. — Скажи ему об этом. Разорви отношения.
— После выборов!
— Нет. Сейчас! И попроси это не афишировать до понедельника. Всe!
— Вань!
— Звони!!
Хныкает, держа в руках мой телефон.
— Лучше бы меня отец отругал!
— Да?! Отдай телефон! — психуя, дергаюсь за ним.
Падает на спину на ковёр и упираясь ступней мне в грудь, тормозит.
— Псих! Звоню я… — недовольно.
Пальчики
— Эдик? Привет. Это Яся…
Глава 40- МОЯ девочка
Яся делает не так резко и категорично, как мне хотелось бы — с открытым заявлением на весь мир, что любит меня. И посыланием нахер Эдика.
Но делает правильно. Разумно. Заботясь об отце, наверное.
Ни слова она не говорит обо мне.
А просто извиняется, говорит, что не любит, что так не сможет…
— Почему пьяна?? Ничего я не пьяная! — возмущённо. — Эдик, и я прошу, не афишируй это пожалуйста до выборов. Давай скажем родителям после.
Выслушивает монолог.
— Я понимаю… Да, я знаю… Да, я не права… — покаянно. — Но я не могу.
Их разговор затягивается, он убеждает её.
— Иван? Причём здесь Иван? Нет, он не при чем! — нервно.
И хоть меня и бомбит, это тоже правильно. Мы для всех брат и сестра пока, и как не крути, не надо нам выносить за рамки семьи нашу связь. Пока.
Яся садится на кровать. Я присаживаюсь напротив.
— Эдик, я не хочу туда ехать. Это твоя мечта, не моя… Нет, я не горячусь… Я не обиделась на тебя, нет. Нет, я не злюсь! Да, блять! Я извиняюсь, вообще-то. Ты меня слышишь?
— Ну завязывай уже, сказала, пусть теперь переваривает, — ревниво шепчу я.
"Подожди!" — уворачивается от моих рук.
— Не обязательно всем знать, что мы расстались.
— Эй! — шлепаю по бедру. — Не тот поворот.
— Нет, ну некоторое время ты можешь не говорить Инге?? — раздражённо отпихивает меня, ложась на живот. — Она выкупает теплоход для торжества?! Сколько?? Останови ее! Подарок мне?! Какой ещё… Черт! Это можно вернуть в магазин? Из Эмиратов привезли?..
Да, Боже!
Задираю её юбку, стаскиваю с полки красный перманентный маркер. Рисую на попке сердечко. Закрашиваю. Ложусь на него щекой.
Ну о чем можно так долго говорить?
— Нет, я не знаю, что теперь делать… — убито. — Останови это всe, пожалуйста. Хорошо. Хорошо… Хорошо! — срывается она на эмоции. — Я буду думать.
Бросает телефон в сторону.
— О чем будешь думать, Ясь?
— Не допинывай меня, пожалуйста. Мне и так сейчас очень плохо. Я подставила кучу людей…
— Неудобно я возник, да?
— Ну я же попросила…
— Окей.
Ухожу
Убираю бардак в комнате, что устроила Яся. Ухожу в душ. Падаю на кровать, втыкаю "уши". Музыки больше сегодня не хочется. И я врубаю аудиокнигу.
Я пытаюсь жить внутри своей комнаты своей обычной, привычной жизнью. С её простыми маленькими кайфами.
Но я словно робот. Из меня вырвали какую-то важную штуку, и без нее ничего не наполняет. И даже текст третьего тома книги, два из которых я сожрал с удовольствием, больше не будоражит.
Я какой-то ущербный без неe — этой штуки. Без неё в груди вакуум. И больше ни на чем нельзя сосредоточиться.
Смотрю на себя в зеркало. На щеке сердечко красным перманентом. Отпечаталось и водой не отмылось.
Вырубаю свет.
Спи, Яшин. Утром разберётесь.
Ворочаюсь, пытаясь отыскать удобную позу. Разберёмся в чем конкретно? Ты собираешься, поссорить её с родителями, Яшин? А дальше что? Что ты ей предложишь?
Ворочаюсь, агонизируя от этой мысли. Ни теплохода, ни Эмиратов, ни Англии не будет! Она это понимает? Я не знаю…
Я не усну!!
Со злостью луплю кулаком ей в стену.
Подлетаю на ноги, и решительно иду на балкон. Хер его знает зачем! То ли курить, то ли, чтобы… Врезаемся с ней друг в друга. Она в моей толстовке…
В темноте всe решают тела и эмоции. Рывком прижимаю к себе. Она впивается мне в губы.
Я злой, расстроенный, грубый, нетерпеливый…
Мне больно. И от её поцелуев и от того, что я способен решать проблемы только на своём уровне. А она привыкла, чтобы на другом.
Мне инстинктивно хочется сделать ей больно за это. Словно она виновата.
И в секунде до того, как изодрать её в клочья на балконе — потому что это я легко могу, в отличие от многих других вещей — я торможу.
Убираю от неё руки.
Да, вытрахать до отключки, чтобы ничего не соображала и не понимала. И был только я.
Но я не хочу, выключать. Хочу, чтобы соображала. И осознанно выбрала!
Сползаю по декорированной стене вниз, царапая об неё спину и не чувствуя этого толком.
И она тоже со мной.
Вжимается в меня. Беспощадно стискиваю. Мы тяжело дышим.
— Ну, что надумала? — цежу я.
— Что?
— Я не Эдик, ни папочки, ни бабок у меня нет, Яся. Моя тема — это спорт…
— В смысле — нет? Ещё как есть.
— Ты глупенькая… — болезненно улыбаюсь я. — Эта игра в отца скоро закончится. Денег я у него не возьму, выборы он выиграет и всe на этом.
— Отец не такой!
— Яся! Да мы чужие люди с ним. У нас кроме тебя и крови — ничего общего.
Затыкает мне рот поцелуями.
— Что ты решила, Яся? — не отвечаю ей.