Сводный. Мускатная страсть
Шрифт:
Пара секунд и я повисла вниз головой на его плече.
– Отпусти! Ненормальный! Тиран! Индюк тупоголовый!
– Саша, закрой рот. А то ты мне сейчас мозг тронешь своей седьмой водой на киселе.
Чего - чего? Ну и дурак!
Глава 12
– Ну что ты прилип ко мне, как банный лист к ж-жо...
– начала я, как только моё это самое место коснулось сиденья.
– Саша!!!
– К животу!
– развела
– Я же сказала Назлы, что вернусь через час, не позже.
– Прошло почти два. Чтоб ты знала.
– Правда?
– тихо пролепетала я и уставилась в окно, неподвижная картинка в котором начала стремительно меняться, мелькая сотнями огней и пляшущих силуэтов старинной и современной архитектуры.
– Правда!
– Взбудораженно подтвердил Адем и вырулил на Галатский мост.
– И я не пристал. Я просто переживаю за тебя. И считаю, что в этом нет ничего удивительного. Как брат, понимаешь?
Слово "как" было выделено намеренно.
– Не понимаю! Я - вполне самостоятельная, взрослая, двадцатипяти летняя женщина. Не привыкшая к контролю...
– я начала загибать пальцы.
– Не перед кем давно не отчитывающаяся. Свободная. Самодостаточная. Приехавшая отдыхать и развлекаться.
– И для начала решила напиться, да?
– перебил он меня.
– Чего??? Да я, между прочим, вообще почти не пью! Просто у меня желудок слабый!
– возмущение бурлило во мне кипятком и выплёскивалось через край. Незаслуженное обвинение!
– Я выпила только два бокала, Адем!
– Это ты маме или Назлы рассказывай. А мне не ври, Саша! Какая ты взрослая? Ты маленькая, избалованная девчонка, требующая хорошей трёпки. И, пока ты живёшь в моём доме, будешь следовать обычаям и правилам этой страны и нашей семьи!
– Останови!
– Почти приехали.
– Останови, Адем!
– крикнула я так, что сама чуть не оглохла. Голова кружилась, к горлу поступала тошнота. Я уже не понимала, от чего мне стало так дурно - от тряски по каменистой дороге или от его слов. И чем вызваны эти слёзы в глазах - выпитым алкоголем или пустыми обвинениями, тоже не ясно.
Он, наконец, припарковался у обочины и разблокировал двери.
Ноги подкашивались. Я скинула обувь и ступила на густой ковёр из влажной травы.
– Саша! Ты куда собралась?
– Адем догнал меня и удержал за плечи. Видимо, последние силы я потратила на то, чтобы смахивать его тяжёлые лапищи, потому что желудок тут же передумал выворачиваться. Я сделала короткий, полусухой плевок и, задрожав всем телом, повисла на руках братца.
– Кажется, я отравилась, Адем...
– прошептала я и прикрыла глаза, балансируя где-то между сном и явью.
– Ладно, поехали домой. Там разберёмся.
Оставшиеся десять минут дороги я полулежала на пассажирском кресле и постанывала от резей в желудке.
– Я не буду никому подчиняться... Ни перед кем отчитываться...
–
– Но ты же мне расскажешь, правда, Саша? Я очень хочу знать.
– Нет!
– вытолкнула я из себя и отвернулась к окну.
* * *
Меня всё ещё тошнило. Меньше, но всё же... Комната плыла перед глазами, растекалась, как капля акварели на мокром листе. И лежавший рядом со мной силуэт тоже растекался.
– Адем?
– я резко села и голову понизило острой болью. А над кроватью точно не появилась полка? Такое ощущение, будто ударилась.
– Что ты тут делаешь, извращенец?
– Вижу, что тебе уже лучше.
– Расцвёл он в белозубой улыбке, склонившись надо мной.
– Ночью ты не называла меня ни дураком, ни извращенцем...
– А что я делала?
– взгляд под одеяло - на мне всё та же одежда.
– Стонала и жарко прижималась ко мне...
– глубокий, завораживающий бас взбаломутил внутреннюю дрожь.
– Пиз... Врёшь!
– Не в том смысле, что ты подумала, маленькая хулиганка. Уже обрадовалась, а?
– Да пошёл ты! Много чести для таких, как ты!
– эти фразы были просто выплюнуты. Слишком резко, слишком быстро. И черезчур громко для моей раскалывающейся головы. В ушах зазвенел самый настоящий школьный звонок.
– Вот теперь я узнаю свою Сашу!
Свою? А у тебя ничего не треснет, красавчик?
– Это всё, конечно, замечательно, мило, ми-ми-мишно и тому подобное... Но объясни мне на милость, какого хрена твоя наглая задница делает в моей постели?
– Сидит.
Нет, он решил меня доканать!
– Я говорю: с какой целью Вы, мой любезный, присутствуете в моей кровати?
– А это у тебя надо спросить.
– Криво усмехнулся братец.
– Чего?
– Сама попросила остаться. Наверное, чтобы поизголяться и отомстить, вынудив убирать за тобой тазики.
Твою ж мать!
– Прости.
– Но, ты знаешь, мне даже польстило. Я предлагал позвать Садыку, но ты так настаивала...
– Да иди ты!
– я треснула Адема по руке и занырнула головой под подушку, как страус. Прячась не то от стыда, не то от желания придвинуться ближе и положить голову на обнажённую грудь братца.
– И ты меня прости... Что засомневался в твоих словах. Да и вообще наговорил ерунды... Ты ведь и правда отравилась, Саша!
– он легонько коснулся моей спины, прикрытой футболкой, и кожа в этом месте вспыхнула. Будто, произошла химическая реакция.
– Примешь в знак извинения экскурсию в музей игрушек?
– В музей игрушек, правда?
– загорелась я, наконец вынырнув из своего укрытия.
– Правда, правда, - довольно заулыбался он, поднимаясь на ноги.
– Только искупаюсь, посплю часа два и поедем. А то мне кажется, что я насквозь пропах блевотиной.