Свое гнездышко
Шрифт:
О, по-прежнему юное, романтическое сердце моей тети! Но с какой стати ей захотеть жить здесь?
— А что ты намерена с ним делать? — спросила я. — Устроить какой-нибудь заговор, а потом прятать тут своих сообщников от полиции?
Она расхохоталась:
— Нет, у меня не тот склад ума! Все гораздо прозаичнее — как-нибудь в другой раз расскажу тебе.
— А как ты обнаружила это убежище отшельника? — поинтересовалась я, когда проход со скрежетом закрылся. Никто из нас не выразил желания спуститься по грязным узким ступенькам.
— Просто знала о нем раньше… Я ведь была помолвлена с Генри. Он показывал мне весь дом.
Тетя сказала все это спокойно и безразлично. Если у нее и осталась в сердце горечь от того давнишнего романа, она этого не показала.
— А сейчас, — неожиданно резко произнесла тетя Хетти, — у меня есть кое-какие дела. Ты же можешь пойти погреться на солнышке. Но попозже, если ты не против, я хотела бы попросить тебя свозить меня на машине в деревню за покупками. Мне так не хватает моей старой машины! Пришлось продать ее, когда я вышла на пенсию. А машина Генри отошла к его сестре. Может быть, когда-нибудь я соберусь купить себе новую машину. А пока придется покататься на твоей.
Тетя Хетти никогда не считалась с возрастом.
Я поехала к маленькому заливу. Вероятно, летом сюда приезжает немало отдыхающих, но сейчас мимо меня прошли лишь несколько местных ребятишек. Трегован — небольшая деревушка и стоит вдали от больших дорог. Я вышла из машины, присела на камень и стала смотреть на океан, который был голубым и ласковым, хотя я знала, что он может быть свинцово-серым и грозным. Чуть поодаль от берега стояла на якоре небольшая рыбацкая шхуна с темно-красными парусами, словно нарисованная на картине. Да и весь пейзаж, куда ни посмотри, казалось, так и просился на полотно! А я столько лет потеряла в Лондоне, когда могла бы жить среди такой красоты!
Неожиданно позади меня послышался хруст песка под тяжелыми шагами, покатились камешки, и я недовольно про себя выругалась. Мне не хотелось нарушать мирного спокойствия этого прекрасного утра. Оставалось надеяться, что тот, кто шел ко мне по пустынному пляжу, не станет заговаривать с незнакомым человеком. Однако мои надежды не оправдались.
— Привет, я вижу, вы здесь новенькая.
Возмущенная, я подняла глаза. Передо мной стоял верзила с необыкновенно яркими серыми глазами и густой гривой каштановых волос. Уши у него были слегка оттопырены, нижняя челюсть — выдвинута вперед. У него была широкая мальчишеская усмешка, как у избалованного школьника. Лет ему было около тридцати, может быть, двадцать восемь. Я не ответила улыбкой на его улыбку. Этот тип нарушил мой безмятежный покой. Ну почему, почему мужчины считают, что если девушка одна, то к ней обязательно нужно подойти и развлекать ее разговорами? Я ответила наобум, как всегда, не подумав:
— А почему вы решили, что я здесь новенькая?
Разумеется, он воспринял мой вопрос как приглашение к беседе и немедленно уселся на соседний камень.
— Потому что я всех здесь знаю. Я здесь живу несколько месяцев. Вот, например, та шхуна, которую вы так пристально разглядываете, — на ней Трегарт отправился рыбачить, но скорее всего, спит себе сладким сном. Иногда он так и живет на ней по несколько дней кряду. А у старого Стоуи из «Королевской головы» одна мечта — поскорее выдать
— Откуда вы это знаете?
— Так, слышал. — Он радостно усмехнулся.
— Вы какая-то ходячая газета, сборник всех сплетен, — пробубнила я.
— Просто мне интересны люди. Самые разные люди, заметьте! — Его серые глаза потемнели, в них сверкнули насмешливые искорки. — А вы, должно быть, миссис Лэнгдон, племянница миссис Тривейк из дома на скале? Этот старый дом явно хранит какие-то мрачные тайны. Зачем вашей тете вообще понадобилось переезжать в этот огромный дом, похожий на пустой амбар? Это неразумно, и на этот счет ходят разные слухи.
— Какие, например?
— Например, ради памяти своего возлюбленного, который женился на ее сестре. Или, скажем, сестра оставила ей в наследство дом только с тем условием, чтобы она переехала сюда жить. Как слабая компенсация за то, что отняла у нее жениха практически накануне свадьбы. С другой стороны, возможно, он всю жизнь жалел, что в последний момент поменял одну сестру на другую, и решил оставить дом своей первой возлюбленной. Так что вариантов много.
— Да, вижу. И что же вам, как исследователю человеческой природы, кажется самым вероятным?
— Я считаю, что ваша тетя на все имеет свое мнение и твердо придерживается своих решений. Так что я не удивлюсь, если она захочет превратить этот дом в дом престарелых, или санаторий для калек, или что-нибудь в этом роде.
— Интересно, — протянула я. — А как вы, к примеру, объясняете мой приезд сюда?
— Учитывая тот факт, что вы недавно овдовели, вероятно, вы приехали сюда залечивать свои раны. Вам нужны тишина и покой.
— Который, видимо, мне обрести здесь не удастся!
Он слегка покраснел, что было даже удивительно. Должно быть, этот тип на самом деле был не такой уж нахал, каким показался мне вначале, к тому же здесь наверняка и правда ходит множество сплетен. В маленьких деревушках все только и делают, что судачат друг про друга. Но все же он выложил мне все без лишних церемоний, так что я решила не остаться в долгу:
— А вы что здесь делаете?
— О, вы почти угадали, когда назвали меня «ходячей газетой». Я действительно был журналистом. Но потом все бросил и стал по ночам писать книгу, которая оказалась полной бездарностью. Да и еще сдуру подхватил воспаление легких. Так что пришлось приехать сюда лечиться морским воздухом и писать еще одну книгу.
— Так вы живете, надо полагать, в каком-нибудь гроте на берегу, чтобы не платить за квартиру?
— Нет, все не так плохо. Я снимаю комнату у мадам Харрис.
— Ах, вот как! — Его откровенность была невыносима. Похоже, готов всякому встречному рассказывать о себе всю подноготную. Я встала и отряхнула джинсы. — Простите, к сожалению, больше не могу сообщить вам никакой ценной информации. Впрочем, вы и без меня в курсе всех новостей. Или, может быть, вы готовы предположить, что моя тетя тайком приехала сюда из Труро темной ночью и столкнула свою сестру с лестницы, чтобы завладеть домом?
Мне показалось, что в его глазах мелькнуло задумчивое выражение, словно он готов поразмыслить над моими словами, и я сразу же пожалела о своей неуместной шутке. А вдруг у него хватит ума разнести по деревне мою глупую выдумку? Но мужчина только усмехнулся: