Своё место

Максимова Анна

Четыре раза я рискнул попытаться поверить. По наивности думал, этим довольно жизнерадостным ребятам интересен я сам. И каждый раз, потенциальные друзья испарялись в течении одного-двух дней, как только узнавали реальное положение дел. Проходили мимо, делая вид, будто мы не знакомы. Это было неприятно. Даже болезненно.

Встречались женщины, считающие даже такой как я, носитель королевской крови, полукровка признанный отцом-королём, отличная партия для них — дочерей мелких нищих аристократов, которые чудом получили доступ во дворец.

Ещё

были женщины-хищницы. Им я виделся некой экзотикой за счёт своей нетипичной для шодена внешности. Моей первой женщиной стала именно такая. Молодая вдова ослепительной красоты. В ней мне казалось потрясающим всё: внешность, манера двигаться и преподносить себя, голос с эротичной хрипотцой. Она мне виделась богиней, снизошедшей до простого смертного. Сейчас, оглядываясь назад, понимаю — у меня не было шансов. Влюбился я быстро и насмерть. Не видел никого и ничего, кроме неё. Забыл обо всех целях и принципах, коих придерживался прежде. Почти месяц длился нас страстный и порочный роман. А потом она явилась во дворец под руку с другим и на моё непонимание, граничащее с шоком, только рассмеялась.

— Малыш, ты такой милый, — сказала она. — Юный, невинный мальчик с экзотической внешностью. Нам было хорошо вместе, но не думал же ты, что у нас это всерьёз?

Именно так я и думал тогда. Сейчас прекрасно осознаю, это была не любовь, но сильная влюблённость, основанная на восхищении чужой красотой и сильном влечении. Но в тот момент мне стало невыносимо больно. Я чувствовал себя таким жалким, использованным. Впрочем, так оно и было. Мной попользовались всласть и выбросили, когда надоел.

Наверное, именно в те дни, когда переживал очередное, но столь сильное и горькое разочарование, скончалась моя вера в окружающих. Я разучился доверять. В каждом собеседнике невольно искал двойное дно и находил его. Научился быстро и качественно определять желающих что-то от меня получить. Желающих возвыситься в социальной иерархии отваживал сразу, а женщины жаждущие экзотики… Иногда позволял себе получить с ними удовольствие. Исключительно телесное наслаждение. Без чувств, эмоций, ожиданий.

Поступив в академию, своё недоверие я прихватил с собой. Какая-то часть меня жаждала найти кого-то близкого. Друга. Родственную душу. Но подсознательно я ждал подвоха. Приглядывался с подозрением к любому, кто оказывался рядом. Правда, основная масса обитателей академии была такова, что будь я даже прежним наивным лопухом, предпочёл бы держаться от них подальше. А мне хочется верить, что к своим двадцати пяти годам, я научился хоть немного разбираться в шоденах. Люди, как показала практика, слишком во многом на нас похожи. Точнее, мы слишком много наследовали от них…

И вот, я решился на сущее безумие — поверить другому человеку. Дать себе шанс не свихнуться от тотального одиночества за годы обучения. И как не поразительно, на данный момент не жалел об этом ни единого мгновения. Это было так непривычно и даже странно для меня — ощущать, что кому-то интересен я сам, моя личность, а не потенциальные выгоды от общения со мной или я, как постельный трофей. Конечно, времени прошло совсем мало и всё может кардинально изменится в момент, но мне хотелось верить, сейчас моя интуиция меня не

обманывает и мне действительно повезло встретить искреннего человека.

Я отлично понимал, частично в Илейре играет любопытство. Так или иначе, для обитателей внешнего мира шодены были диковинкой. Закрытой расой, монстрами о которых ходило столько страшилок и о которых почти никто ничего не знал доподлинно. Естественно ей было любопытно, и она не побоялась приблизиться. Только её любопытство не было хищным или алчным, за ним не стояло желание как-то самоутвердиться или возвыситься. Оно было… мягким? Безобидным, дружеским. Оттого и не вызывало раздражения. Именно так я это чувствовал.

Даже подруга Илейры Джали, которая всё ещё порой коситься с некой опаской, почти приняла меня. В ней тоже не чувствовалось ни капли желания чего-то выгадать за мой счёт. Только Десмир продолжал бояться, как в первый день, но я не уверен, что это когда-либо изменится. Слишком он для этого… нервный.

В таких размышлениях и приподнятом настроении вернулся в комнату после занятий. Даже чужие шепотки, в которых меня клеймили чудовищем и убийцей проводящим кровавые ритуалы не задевали, а скорее забавляли. Мне стало как-то резко наплевать на это. Как говорится — собака лает, караван идёт. Вчерашний разговор с Илейрой принёс необъяснимое даже для меня, умиротворение в душу. Его несколько пошатнули сплетни о визите принца, но сейчас я был снова спокоен и благодушен.

Даже внезапный стук в дверь из-за которого пришлось снова спешно натягивать балахон, не вызвал капли раздражения.

— Почта, — выдавил работник академии.

Смотрел он на меня с таким ужасом, словно перед ним выходец из Мрака. Минимум сильный демон. Возникло хулиганское желание улыбнуться ему, чтобы окончательно добить. Усилием води подавил недостойный порыв. Ни к чему плодить слухи о собственной кровожадности.

Вскрыв простой конверт уставился на письмо, где на древнем ведьминском языке было требование явиться сегодня вечером в условленное место. И как подтверждение серьёзности написанного внизу красовалась королевская печать.

Думал в ближайшее время отец затаится, выходит я ошибся. Было огромное желание проигнорировать письмо, но… это бессмысленно. Если королю Шордарии понадобилось мне что-то сообщить, он найдёт способ это сделать. Достанет меня даже в академии. Мне совсем не хотелось узнавать, как он это сделает. Да и недостойно это — прятаться от него. Трусливо. Стоит быть готовым к потенциальной опасности, но прятаться я не буду. А в том, что шпион отца сам меня опознает сомнений не было.

Первым делом пришлось идти на поклон к куратору. Только кураторы или ректор могли выписать пропуск в город в будние дни. К моей радости, Тогдар Мошвелли был тут совершенно новым человеком и сейчас он пытался вникнуть в работу. У него не было любимчиков и тех, кого он жаждал завалить. Более того, даже факт, что морально я больше тяготел к некромантии, его мало волновал. Только сообщил, что спрашивать будет по всей строгости, а как я буду готовиться, чтобы сдавать зачёты и экзамены, его мало волнует.