Свои и чужие - интриги разведки

Зданович Александр Александрович

Несмотря на заслуги в деле борьбы со шпионажем и ходатайства высших военных чинов, был уволен от должности начальника Центрального военно-регистрационного бюро (контрразведки) Главного управления Генерального штаба полковник князь Василий Георгиевич Туркестанов, откомандированный из Отдельного корпуса жандармов в военное ведомство еще в 1911 году для организации КРО штаба Московского округа.

По решению Временного правительства арестовали и бывшего начальника контрразведывательного отделения Генерального штаба полковника Василия Андреевича Ерандакова. Не найдя ничего предосудительного в его работе на указанном посту, председатель особой следственной комиссии сенатор Владимир Александрович Бальц возбудил уголовное

дело по фактам «злоупотреблений» в контрразведке вообще. Не зная существа расследования, «демократическая» пресса поспешила обвинить Ерандакова в совершении преступлений против народа.

Вопросу о якобы имевших место серьезных нарушениях со стороны офицеров КРО придавали все больше и больше значения, а 11 октября его рассматривали даже на заседании правительства. В газетном отчете сообщалось, что упомянутый выше сенатор Бальц убеждал участников заседания: «…область злоупотреблений по борьбе со шпионажем требует образования особого органа власти для расследования, т. к. такого рода следственная организация обнимет деяния должностных лиц, извращавших задачи борьбы со шпионажем и служивших в действительности борьбе с общественностью, отдельными национальностями и промышленностью страны».

В итоге Временное правительство учредило Особую следственную комиссию под председательством сенатора Николая Николевича Чебышева при участии представителей адвокатуры и военного ведомства.

Не отставали от центральных и местные революционные власти. Есть много свидетельств их «компетентных» решений относительно контрразведки и ее кадров.

Фактически к осени 1917 года в какой-то степени дееспособными остались лишь соответствующие подразделения в Главном управлении Генерального штаба и в Московском военном округе.

Серьезнейшее ослабление кадрового состава контрразведывательных органов привело в итоге к фактическому уничтожению агентурного аппарата. Этому способствовала основанная на материалах архивов МВД кампания в прессе по разоблачению секретных сотрудников тайной полиции царской России. Чуть ли не ежедневно в газетах печатались списки выявленных в столице и на местах агентов охранных отделений. Наряду с действительными фактами негласного сотрудничества некоторых лиц с царскими властями появилась масса слухов, предположений и прямых наветов. Разыгрывались человеческие трагедии. Можно сказать определенно, что «разоблачительство» стало трагедией для всей системы отечественной контрразведки, ведь с началом войны многие опытные секретные сотрудники охранных отделений частично или полностью переключались на борьбу со шпионажем и лицами, способствовавшими военным противникам России. После революции этих секретных сотрудников изгнали из контрразведки, а впоследствии многих арестовали и уничтожили.

Один из крупных юристов, включенный Временным правительством в состав Чрезвычайной Следственной комиссии, Сергей Васильевич Завадский, вспоминал о правовом нигилизме председателя комиссии Н. К. Муравьева, который настаивал на привлечении секретных сотрудников царской политической полиции к уголовной ответственности. Муравьев прямо заявлял, что «нужно найти (!) статью закона, по которой их можно было бы судить, невзирая на амнистию». Муравьев предлагал, к примеру, использовать статью Уложения о наказаниях, предусматривающую уголовную ответственность за превышение власти.

В результате кардинальных изменений, произошедших в системе государственного и, отчасти, военного управления, стала наблюдаться тенденция со стороны руководителей контрразведывательной службы всячески уклоняться от выполнения функций, напрямую не связанных с борьбой с военным шпионажем. В этом видится вполне понятное стремление сохранить аппарат контрразведки в условиях, когда власти зачастую принимали решения под давлением ультрареволюционных общественных настроений и когда политическая

целесообразность превалировала над законом. Поэтому в циркулярных телеграммах, которые направлялись в органы контрразведки по линии Ставки и ГУГШ, подчеркивалось, что их задачей является исключительно борьба с военным шпионажем.

Те, кто отвечал за контрразведку в Главном управлении генерального штаба, подготовили проект обращения к войскам Александра Керенского, сменившего Гучкова на посту военного и морского министра.

Обращение оформили в виде несекретного приказа по армии и флоту. В нем говорилось об усилившейся активности шпионских центров противника и опасности их деятельности для страны. «Для борьбы со шпионами, — отмечалось в обращении, — существуют особые секретные учреждения, именуемые контрразведывательными отделениями. Не смешивайте служащих этих отделений с агентами политического сыска старого режима… и оказывайте им полное содействие».

Ранее подобные призывы и разъяснения так же публиковались от имени различных войсковых штабов, однако они не привели к желаемому результату на фоне развернутой новыми властями кампании разоблачительства всех секретных служб старого режима. Для контрразведки не было сделано исключение, и революционные органы печати убеждали население и военнослужащих, что борьба со шпионажем — это прикрытие для военно-политической полиции.

Глава французской военной миссии генерал Ниссель, докладывая в апреле 1917 года о развитии ситуации в России своему парижскому руководству, отмечал, что «русской контрразведки больше не существует». Это обстоятельство, кстати говоря, побудило разведывательные службы союзных России государств (Англии и Франции) приступить к форсированному укреплению своих официальных представительств и созданию связанных с ними нелегальных групп. Наблюдая стремление контрразведки ГУГШ уклониться от работы по выявлению сторонников прекращения военных действий из оппозиционных Временному правительству политических сил, союзники сами развернули активную работу против большевиков. При этом всячески подчеркивалось, что многие из руководящего звена данной партии связаны с немецкими спецслужбами, действуют в их интересах, при их финансовой поддержке.

Несмотря на все сложности обстановки послереволюционного периода в России — воюющей стране, — государственно мыслящие военные и ответственные гражданские чиновники отчетливо понимали необходимость укрепить потенциал отечественной контрразведки, реорганизовать ее с учетом произошедших радикальных изменений.

Исполняющий обязанности начальника штаба Верховного главнокомандующего генерал Клембовский провел в Ставке ряд встреч с заинтересованными лицами и с учетом их мнений направил докладную записку военному министру. В ней он указывал на критическое положение, в котором оказались КРО внутренних военных округов в связи с упразднением жандармского корпуса и охранных отделений. Своими силами контрразведчики едва могли обеспечить борьбу со шпионажем в местах дислокации окружных штабов. В связи с этим Клембовский предлагал незамедлительно войти в контакт с МВД и решить вопрос об организации КРО во всех губернских и областных центрах на базе общественной милиции, однако с непосредственным подчинением начальнику штаба соответствующего округа.

Будучи известным теоретиком разведки и контрразведки, генерал, бесспорно, понимал утопичность своего проекта, поскольку новый состав милиции понятия не имел даже об организации охраны общественного порядка, не говоря уже о выявлении и разработке лиц, подозреваемых в шпионаже. Однако иного выхода из создавшегося положения Клембовский не видел.

Военное министерство своих предложений не имело, поэтому запрос в МВД фактически являлся компиляцией поступивших из Ставки записок.

Реакции МВД не последовало, и проект военных властей остался только на бумаге.