Свои, родные, наши!
Шрифт:
Лиля поспешно выключила приемник, отодвинула его, смахнула со щек слезы – а ведь даже не заметила, что тихо плакала…
– Что случилось? – обеспокоенный, сонный Родион в халате и тапочках на босу ногу, позевывая, вошел в кабинет. – Что ты тут делаешь?
– Нет, ничего, – пробормотала Лиля, которая настолько погрузилась в воспоминания о прошлом, что никак не могла вернуться в настоящее, в реальность.
– Ты себя плохо чувствуешь? – склонился над ней Родион.
– Да нет, тебе показалось!
Лиля
– Пойдем спать.
– Нет, а мне все-таки интересно, чем же моя жена занимается ночью около радиоприемника. – Родион с усмешкой поднял транзистор. – Неужели сама Лилия Камышева, дочь несгибаемого партийца Михаила Говорова, слушает «вражеский голос»?
Он включила приемник, и немедленно раздался – боже, ну почему Лиля была такой дурой и не сбила настройку?! – голос:
– Боритесь! Любите! Как всегда, в это время с вами был Герман Арефьев. Русская служба Би-би-си из Лондона.
Вот уж воистину – вражеский голос!
– Опять Герман Арефьев? – потрясенно выдохнул Родион. – Лиля, скажи, что все это дурной сон?! Что мне показалось?!
Издевательски завывали «глушилки»… Словно смеялись над его горем.
– Нет, это в самом деле был Герман, – тихо, но твердо сказала Лиля.
– Я готов тебя сейчас убить… – не то простонал, не то прорычал Родион. – Как ты могла… Предательница! Я думал, у нас с тобой все хорошо, а ты по ночам бегала к нему, да?
– Да к кому – к нему? – всхлипнула Лиля. – Герман в Лондоне.
– Неважно! Я молился на тебя, а ты выбрасываешь всю нашу жизнь на помойку!
Родион с непримиримым выражением лица пошел к двери, но вдруг обернулся:
– Скажи, чего тебе не хватает?! У тебя есть все!.. Или все эти пять лет в постели ты представляла вместо меня – его?!
Ну, это было уже слишком! Лиля чувствовала себя виноватой, ей было жаль мужа, но вынести такое оскорбление она не могла! Хлестнула Родиона по щеке.
Это его отрезвило, сломило. Схватил ее в объятия, прижал к себе:
– Лиля, Лиля, скажи, что все это неправда, что тебе никто, кроме меня, не нужен!
Но она уже ожесточилась – вырывалась, отталкивала его, крикнула, теряя голову от злости:
– Зачем ты его искалечил?!
Родион насторожился:
– Это он тебе по радио сообщил?
– Неважно как! – резко бросила Лиля.
– Значит, было письмо?! – крикнул Родион. – Если ты с ним переписываешься, я не знаю, что сделаю! Где письмо? Я перерою весь дом! Больше я тебе не могу верить на слово!
Он ворошил журнал за журналом, лежащие на письменном столе, бестолково сбрасывал книги с полок.
И вдруг сердце Лили упало – Родион схватил папку, куда она сунула письмо Германа.
– Поройся еще в отцовских документах! – крикнула она вызывающе, хотя ее так и трясло от страха.
Но это подействовало –
– Покажи карманы!
Внезапно распахнулась дверь.
Оба обернулись.
В пылу ссоры они не отдавали себе отчета в том, как громко звучат их разъяренные голоса, которые разносятся по всему дому, как они сейчас выглядят – с лицами, искаженными ненавистью друг к другу.
На пороге стояли Катя и Кира в пижамах.
– Родители, что за крик? – дрожащим голосом спросила Кира.
– Обе спать! – рявкнул Родион.
– Кто-нибудь что-нибудь объяснит? – не отступала Кира.
– Я тоже пойду спать! – с вызовом заявила Лиля, проходя мимо мужа. – Пойдемте, девочки!
Родион остался один в кабинете. Посмотрел с ненавистью на приемник – и яростно швырнул его на пол.
Лиля кое-как успокоила девочек. Кира надулась, а Катя смотрела вприщур с откровенной ненавистью. Хорошо хоть Аришка не проснулась.
«Только бы Родион не заглянул в ту папку! – испуганно думала Лиля. – Надо пробраться туда ночью, забрать письмо…»
Однако Родион не вернулся в спальню – видимо, остался коротать ночь внизу, в гостиной или в кабинете. Испытывать судьбу и рисковать встретиться с ним Лиля не решилась.
Не удалось заглянуть в папку и утром: Родион хмуро завтракал внизу, провожая жену подозрительным взглядом, потом нужно было отвезти в детский сад Аришку, а тут еще Катя ушла в кабинет и уселась у телефона – звонить матери в Тюменскую область. Ну никак не подберешься к письму!
«Вернусь из детского сада и заберу, – успокоила себя Лиля. – Никуда письмо до вечера не денется!»
Напрасно она надеялась…
Катя открыла эту папку случайно. Мать что-то там нудила по телефону про обои, про палас, который хочет купить, про какие-то ажурные колготки, без которых ей в селе Ленино Тюменской области просто невозможно обойтись…
Катя слушала рассеянно, в сердцах думая, что половину своей жизни проводит, стоя в очередях на почте, чтобы отправить матери эти бесчисленные посылки. Неужели теперь придется еще и палас посылать?! А мать все перечисляла, перечисляла то, что ей нужно, и Катя стала искать листок, чтобы все это записать.
На столе всегда лежала стопка бумаги, но, видимо, она кончилась. Катя открыла толстую кожаную папку, стала рассеянно перебирать какие-то документы, разыскивая чистый листок – и вдруг увидела узкий бледно-синий конверт из тонкой шелестящей бумаги. В нем было что-то невыносимо иностранное… Марки нет, написано только: «Лиле».
Лиле?!
Катя рассеянно бросила трубку, мигом забыв про мать. Конверт был пуст. А вот и письмо! Развернула его и прочла:
«Здравствуй, моя любимая Лилечка!»