СволочЪ
Шрифт:
Люди, вы такие смешные! Такие вроде бы умные, но это же вы сами придумали, что имя определяет дальнейшую судьбу поименованного, мало того — сами же в это еще и верите. Так чего же вы хотите от глупой запрограммированной вами же машины, которая всего лишь выполняет прописанные алгоритмы, опять-таки, вами же и прописанные? Ах, уже ничего не хотите? Вот и прекрасно. Потому что как вы корабль назвали — так он и плавать будет. И никакой на нем вины, даже программе придраться не к чему.
А вчерашняя сортирная шуточка, похоже, милягу Ларри проняла до самых печенок, вон как личиком румянится да глазки тупит, ну ни дать ни взять красна девица, увидавшая
Впрочем, чем крупнее шкаф — тем громче он падает, правда же? Да и что нам говорит подростковая психология? Пра-а-авильно! В спорт уходят не те, у кого от рождения плечи шире двери и кулаки в ведро не пролазят, по-настоящему сильным спорт не нужен, в секции разнообразных единоборств идут упертые дохляки с горящими глазами и стремлением обязательно доказать всему миру, что они вовсе не твари дрожащие.
И гордятся потом своими хилыми грамотками за третье место в чемпионате какого-нибудь Верхнекундрючинска, всю жизнь гордятся, ну просто до чертиков, смотрел бы и умилялся.
Точно так же, заметим, гордятся, как Ларри — своим юниорским кубком. Ни разу уронить не позволил, всегда его придерживает рукой, если Сволочь к столу подходит, — неосознанно, на автомате придерживает. Значит, действительно бережет и считает его достижением. Значит, для него этот кубок когда-то и на самом деле таковым достижением был. А что из этого следует? Следует из этого то, что наш мачик-старлей в те далекие времена был кем? Пра-а-авильно! Хилым задротом он был, вот кем! Тем, для кого подобный кубок — выдающаяся награда, добытая потом и кровью, а не рядовая похвалка, плюнуть да растереть.
Внесем в тактическое планирование ближайшего будущего как непреложное и не подлежащее корректировке — кубок надо уронить обязательно. Хорошая выйдет шутка. Достойная нового имени.
А если исходить из мгновенной (и совершенно избыточной) реакции именно на вчерашнюю «мокрую» шутку и отсутствие малейших попыток критического анализа ситуации, напрашивается и еще один вывод. Любопытненький такой, перспективный. Тоже подумать стоит и заметочку на будущее отложить.
Больше всего вчера Сволочь боялся, что Ларри спросит о процентном соотношении вероятности упомянутого им слива излишней жидкости из организма — и тогда пришлось бы ответить честно: 51 %, фифти-фифти, нижняя граница, после которой программа вообще позволяет перевести подобную ветку развития событий в категорию вероятностей хоть сколько-то значимых. Одним процентом ниже — и никакой шутки бы не вышло, программа просто не позволила бы Сволочу соврать даже умолчанием, никакие бондовские скилы бы не помогли, ибо они работают лишь при наличии задания.
Но Ларри не спросил. Потому что занервничал и потерял способность рассуждать здраво, как и все люди, когда нервничать начинают. И сегодня вот опять занервничал на совершенно пустом месте, и даже побеспокоился.
Такая реакция не возникает просто так, без определенных предшествовавших детских травм, наверняка миляга старлей в светлом детстве страдал
Ай да Ларри, какой роскошный подарочек! Спасибо. Тем более что вчерашнего опрометчивого приказа не покидать кабинета без особого распоряжения ты так и не отменил, и со стороны любой уважающей себя сволочи было бы просто непростительно не воспользоваться подобной хозяйской оплошностью!
Туалетом, правда, воспользоваться тоже придется — приказ однозначен, такой невозможно проигнорировать. Да только вот не обольщайся, Ларри, считая себя самым хитрым и продуманным на этаже. Может, ты и был таковым, может быть даже ты был самой хитрой и продуманной сволочью всего участка — но лишь до того дня, когда к вашему участку прикрепили пусть и списанного. но все-таки бонда.
— Командир… Там тебя это… шеф жаждет.
Ларт вздохнул. Покосился в сторону двери, у которой мялся Дживс.
— Очень жаждет?
— Очень.
Дживс входить не стал, топтался на пороге кабинета, словно не в свой отдел заглянул, а в чужой и не слишком дружественный и не особо уверен, что не погонят. Смотрел сочувственно — и уже одно это могло бы вконец испортить Ларту настроение, не будь оно и так уже испорчено, давно и бесповоротно. Паскудный сегодня денек выдался. И понятно, что от разговора с начальством настроение не улучшится.
Ларт погладил кубок, но даже многократно проверенное безотказное средство не принесло привычного успокоения. Паршивый день, что тут скажешь.
Никакой особой вины за собой Ларт не знал, зато он хорошо знал начальника участка. И сочувственное выражение лица Дживса значить могло только одно — шеф встал не с той ноги и ищет, об кого бы эту ногу почесать. Вернее, уже нашел, выбрав Ларта в качестве отпускного верблюда.
Пальцы непроизвольно сжались в кулак, качнув кубок. Медали звякнули.
Медалей было много — «За проявленную доблесть», «За задержание особо опасного», «За предотвращение», «За ранение на боевом», «За выслугу лет», «За спасение на водах» и так далее и тому подобная чушь, весь этот звенящий мусор пылился в кубке на случай приезда большого начальства. Ну и для впечатления подчиненных, конечно же, — вон он я какой, смотрите и учитесь! Ни в грош не ставлю награды, выдали — так пусть валяются там, где им и пристало, в детском кубке, помпезном и нелепом. Ларт держал кубок на столе вместо пресс-папье, его гранитное основание хорошо прижимало любую самую толстую пачку самых растрепанных документов, а внутрь было удобно закидывать разную скапливающуюся на столе или в ящиках мелочь вроде подсохших вечных маркеров, недоюзанных катриджей и одноразовых флешек, а также разное другое, что выбросить вроде как жалко (ну работает же еще! Вдруг пригодится?), но и в ящике хранить подобный хлам как-то не пристало. Те же медали, к примеру.
Кубком, нелепым и пафосным, Ларт гордился куда более, чем любой медалью внутри него, да что там, всеми ими вместе взятыми! Кубок был напоминанием о последнем лете детства, трех жарких и беспечных месяцах перед поступлением в полицейскую академию, последних днях детского наива и веры в то, что мир можно переделать при помощи законности и порядка.
Курсантов академии от подобных иллюзий избавляют очень быстро.
— Ты бы это… — напомнил залипший у двери Дживс, — не тянул. А то он совсем стержни выдернет.