Свой мир
Шрифт:
— Но посмотри на семью! Все рады, что я такая! Они меня любят и говорят комплименты, а к тебе относятся с холодком будто бы… Я помню, как ты плакала, когда мы с тобой вдвоем находились.
— Это было минутное помешательство. У всех бывает такое…
— Ты, кажется, тогда сказала, что практически никто искренне, так, чтобы задело за живое, не говорил: «Я тебя люблю». Может, ты сама в этом и виновата…
— Вот поэтому я никому никогда не раскрываю душу! Во мне копаться не надо! Я и сама неплохо разбираюсь в людях и знаю, что со мной происходит! Скорее бы ты замуж вышла, а то мне уже порядком надоела эта твоя наивная детская добродетель! Мол, я такая идеальная, я радуюсь жизни, небо такое голубое, а я такая красивая! Хочу вновь
Однако даже спустя три недели достойного жениха для Сьюзен, который подходил бы по всем параметрам, так и не нашлось: слишком уж разными были критерии отбора у каждого из членов семейства. Но на поражение они не согласились бы никогда, поэтому Мистер Вартиган четко поставил условие: «Если в течение месяца Сьюзен не выйдет замуж, он сам ее отдаст, причем за того, кого посчитает нужным». Конечно, такое решение не понравилось никому, но, признаться, оно было справедливым и деятельным.
Через несколько дней Мистер Вартиган отправился на охоту, которую любил не меньше, чем свою жену, однако погода выдалась дождливой, и поэтому он вернулся раньше, чем ожидал. Роза, несмотря на то, что уже давно не разговаривала со своей сестрой, все же исправно интересовалась через мать ее жизнью и продолжала отбирать подходящих для нее женихов.
— Где Сьюзен? — спросила она у Эллис, потому что уже спустя несколько часов после прибытия Мистера Вартигана все еще не видела своей сестры.
— На псарне, — спокойно ответила та и развернулась, чтобы пойти по своим делам, однако, почувствовав боль в руке, остановилась. На нее смотрела испуганная Роза, которая с силой сжала материнскую ладонь и испуганно произнесла:
— Как на псарне? Что она там делает уже несколько часов?
— Отпусти меня, милая! Мне больно!
— Прости, да-да, конечно, — сказала Роза, однако продолжала пристально смотреть на мать.
— Твой отец вернулся с охоты очень нервным и злым, к тому же одна из его лучших гончих повредила толи лапу, толи еще что-то. В общем, Сьюзен по своей доброте душевной пошла навестить это животное и отнести ему что-нибудь вкусное. Но не переживай, я уже послала только что за Сьюзен Миссис Холмак.
Услышав сказанное матерью, Роза пулей вылетела из дома, несмотря на усиливающийся дождь. Даже идеально выложенная каменная дорога не спасала от мелкой мокрой пыли, грязи и потоков воды, направляемых ветром прямо под ноги.
Уже издалека Роза заприметила Миссис Холмак, идущую в том же направлении, что и она, однако сильный ветер и ливень не давали услышать гувернантке просьбы подождать, исходящие от ее подопечной. Погода была действительно предательски плохой, казалось, она нарочно портилась с ежеминутно все больше и больше, усиливая напряжение в каждой мышце тела и струнке души Розы. Миссис Холмак зашла в помещение, отделяющее непосредственно место, где находились собаки, от улицы, а затем выбежала через несколько секунд оттуда, направившись в сторону мелких хозяйственных построек. Пока Роза добежала до псарни, то вся промокла, подол же платья стал грязным и некрасивым, однако ее это мало интересовало. Она в ожидании ворвалась внутрь, даже войдя в помещение к собакам, однако кроме какого-то человека с метлой она больше никого не увидела. Спросив наспех о местонахождении Мистера Холмака, Роза, получившая ответ, мгновенно развернулась и помчалась пулей вслед за своей гувернанткой, изрядно испуганная и раздраженная. Ей не хватило буквально шагов десять до того, чтобы догнать Миссис Холмак, которая к тому времени открыла дверь старого покосившегося сарая, постояла там пару секунд, а затем вышла белее полотна и медленным шагом направилась в сторону особняка. Подбежав к ней и посмотрев в глаза, Роза из-за дождя не сразу увидела в ее глазах слез, лишь мелкие дрожащие всхлипы выдавали плачь. Она, ничего не сказав, ненадолго обняла гувернантку,
— Здравствуйте, Мисс Вартиган, Вы что-то хотели? И жена моя только что приходила… А-а-а! Это, наверное, из-за вашей сестры, которой дома не было более двух часов. Так Вы не переживайте, она мне помогает с раненым псом, которому мы недавно зашивали лапу.
— Нет-нет, просто погода такая плохая, и… в общем… до свидания…
— Вы так промокли! Не простудитесь? Может, я…
— Спасибо, большое, но я уже пойду: много дел накопилось.
Роза развернулась, закрыв за собой дверь, и догнала Миссис Холмак, которая, скрестив на груди руки, будто скукожившись, все еще рыдала. Они обе промокли до нитки, и поэтому все равно терять им было нечего. Остановив свою гувернантку, взяв за плечи и пытаясь смотреть той прямо в глаза, Роза, недоумевая, спросила о причинах ее расстройства. Однако Миссис Холмак, уже раскрыв рот, просто обняла свою подопечную и разрыдалась еще больше.
Придя в дом, они сразу же разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться, а потом через десять минут вновь встретились, когда Роза пришла к Миссис Холмак с двумя чашками горячего чая.
— Я знала, что Вы сами ко мне не придете, поэтому пришла сама. Так что же с Вами все-таки случилось?
— Там, возле той двери по твоим испуганным глазам я поняла, что ты опасалась того же, что и я… Дело в том, что, когда у моего мужа было помутнение рассудка или, как он это называл, «порыв страсти» по отношению к твоей сестре, он об этом спустя несколько дней рассказал мне. Не сразу, но я простила его, хотя и почувствовала такую боль, будто кто-то мне нанес ножом удар в спину…
Поставив на стол поднос, Роза села на кровать, находящуюся напротив кресла, в котором только что расположилась Миссис Холмак, уже изрядно успокоившаяся. Гувернантка говорила вкрадчиво, без проявления лишних чувств, однако ее глаза все же выдавали разочарование в любимом человеке.
— Роза, я знаю, ты хочешь спросить, почему мое поведение никак не изменилось? Ответ прост: это никому не было нужно. Если бы я сказала Сьюзен, наши отношения с ней разладились бы, а если бы узнала Миссис Вартиган, моего мужа быстро бы уволили с работы, которую он так любит. К тому же мой позор стал бы всем известен, а так как такое больше не повторялось, то и волноваться здесь не о чем. И, надо сказать, молчание в моей ситуации — это само мудрое решение.
— Тогда почему вы плакали, ведь должны были радоваться, там, у двери!
— Это были слезы не печали, а облегчения, потому что второй раз предательства я бы не вынесла: слишком сильно люблю своего мужа. Понимаешь, Роза, я многим ради него пожертвовала не для того, чтобы терпеть подобное, однако в этом его винить нельзя, потому что никто меня не заставлял говорить «да» перед алтарем. Я вообще рада, что Сьюзен потеряла память: будто и нам с моим мужем был дан второй шанс для восстановления отношений. Да и твоя сестра стала такой хорошей, приветливой, к себе располагающей, что и у меня самой пропала обида по отношению к ней.
— Вы очень умная и сильная женщина, жаль, что у Вас столько проблем. Если Вам что-нибудь будет нужно, то обращайтесь…
— Спасибо, Роза. Я вам, сестрам Вартиган поражаюсь… Ведь моей любимицей всегда была Сьюзен, однако сейчас понимание я нашла в тебе.
— Она такая же как и я, только более подвержена эмоциям. Ведь мы обе никогда заведомо не причинили бы вред близкому человеку.
Слегка улыбнувшись, Роза встала и вышла из комнаты, однако Миссис Холмак продолжала сидеть на прежнем месте, задумавшись о самых глубоких переживаниях. Когда час спустя дождь прекратился, Сьюзен пришла домой веселой и жизнерадостной, в общем, такой, какой она была постоянно после падения.