Свой среди воров
Шрифт:
Она крошилась и больше напоминала печенье, зато была сладкой, что хорошо сочеталось со смородиновой кислинкой. Я намазал сыр, и тот лег идеально ровным слоем.
– Сколько себе Шатун отхватил? – спросил я.
– Где-то треть, – сказал Келлз. – А может, и больше. Остальное пока ничейное.
Я понимающе хмыкнул и откусил еще. Я бы, конечно, больше обрадовался, достанься Шатуну не треть территории, а три фута стали под ребра, но жизнь не всегда учитывает мечты. Он знал о предстоящей войне раньше всех, наверняка заранее расставил
Нет, Шатун не был глуп, но я не утратил желания при случае загасить эту сволочь.
Келлз пригубил вино, оглядел улицу и деликатно кашлянул.
– Я слышал, что произошло между вами с Деганом, – молвил он. – Извини за прямоту, но у тебя настоящий талант бесить людей.
Я промолчал.
– Ты слышал о нем после? – спросил Келлз.
Я вспомнил, как Деган повернулся и ушел без единого слова.
– Нет, – ответил я.
– Будешь искать его?
– Нет.
– Почему?
– Что я ему скажу и что это изменит? Мы выпьем, поболтаем – и он меня простит?
Келлз посмотрел на сырный ломоть и нахмурился.
– Нет, не простит.
– Как и ты, – сказал я. – Зачем ты здесь? Если ты не собираешься ни убивать, ни прощать меня, то зачем? Не верю, что ты на посылках у Одиночества, – только не после недавней встречи.
Келлз откинулся в кресле.
– Чтобы сказать, что ты поступил правильно, – признался он. – Ты поимел меня, надул Тень и переиграл Одиночество. Я бы не смог, а ты, черт тебя подери, сумел. Ты гнул свое, а многие просто плюнули бы и бросили. Это чего-то да стоит.
– Может быть, и так, – откликнулся я, – но этого мало, когда подумаешь, сколько я подставил людей.
– А я и не говорю, что достаточно, – возразил Келлз. – Я сказал, что это чего-то стоит. Такова расплата за упорство. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя и людей, которых ты будешь использовать. А ты будешь, поверь мне. У тебя не останется выбора.
– А ты? – спросил я. – Ты подписался на что-нибудь?
– Ты об Одиночестве и ее игре против императора? – Келлз снова оглядел улицу.
Я удивился его осведомленности, но не сильно. В конце концов, это же Келлз.
– Не знаю, – молвил он наконец. – Я был готов работать на Тень, но это было совсем другое дело и означало лечь под Серого Принца. А тут… – Он махнул рукой. – Здесь все серьезнее. Не знаю.
Келлз глянул на меня, и я откусил от булки.
– Сам-то уже набираешь людей? – спросил он вдруг.
Я чуть не поперхнулся.
– Я?
– Дрот, ты крутой игрок. Улицы гудят.
– Обо мне? – повторил я, глотая.
С тех пор как я избавился от дневника, мне приходилось думать только о выживании, и я считал этот поступок последним.
– Если ты не заметил, я сам по себе и у меня нет ни союзников, ни организации, ни сил. Куда мне еще людей набирать?
– Ты нагрел двух Принцев,
Я пялился на Келлза. Неужели люди считали, что у меня был какой-то план и я изначально знал, как все обернется? Я посмотрел на крошки и покачал головой.
– Да помогут мне Ангелы, – пробормотал я.
– Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, – сказал Келлз.
Я поднял взгляд и наткнулся на улыбку.
– О чем?
– Каковы ощущения? – спросил он.
– Какие ощущения?
– Переиграть Принцев, империю, лавировать между Никко и мной; поступать правильно – хотя бы со своей точки зрения. Что при этом чувствуешь?
Я посмотрел ему в глаза и увидел тоску, жадное желание узнать, каково это – замахнуться на невозможное, выбрать сторону, сделать что-нибудь доброе или злое, но ради цели. И я впервые задался вопросом, не знакома ли эта жажда многим прочим Кентам и людям вообще.
– Мне было хорошо, – ответил я. – И плохо. И тяжко, и страшно до чертиков. И мне до сих пор непонятно, стоила ли игра свеч.
Келлз коротко кивнул.
– Вполне откровенно, – сказал он.
Затем оттолкнул кресло и опустился на колено по другую сторону стола. Прежде чем я успел что-то сделать, он потянулся и схватил мою кисть обеими руками.
– В таком случае, ты мой Принц, если примешь меня.
Я отскочил так резко, что чуть не перевернул стол.
– Что? – выдавил я.
– Прости, – рассмеялся Келлз. Он жестом пригласил меня сесть и сел сам. – Я не удержался. Но согласись, что это не лишено смысла.
– Что именно? Что ты извращенец и гад?
– Нет. То, что тебя повысила улица.
Я ошалело вытаращился на него. Наверное, мне следовало что-то сказать или вскочить, убежать подальше и схорониться, но я просто сидел и с разинутым ртом глазел на своего бывшего босса.
– Это правда, – заверил Келлз. – Гуляет звон, что из пепла войны поднялся новый Серый Принц, который уделал Тень, Одиночество и кучу Тузов, включая меня, а в настоящее время расставляет своих людей по Илдрекке.
Келлз снова пригубил вино и принялся изучать дно кружки. Потом выплеснул остатки на мостовую.
– Ты знаешь, что люди уже носят твои цвета?
– Цвета? Но у меня нет никаких цветов!
– А улица и человек двадцать Кентов считают иначе. Надеюсь, тебе по душе сочетание серого и зеленого. – Келлз подлил себе вина. – И даже говорят, что с тобой хочет свидеться Рис Синий Плащ. Советую, кстати, сразу стребовать двадцать процентов с дохода, раз он суется первым, а с остальных Тузов и Бандюков бери больше. Рис ощутит себя избранным и примкнет теснее, подав пример тем, кто еще не определился, – пусть пошевеливаются. Тебе нужно скоренько расширяться.