Свой выбор
Шрифт:
Ему предстояло переместиться в Гринготтс и вместе с поверенным спуститься на один из нижних уровней, к хранилищу младшей ветви Певереллов.
Решение об этом родичи приняли в тот самый день, когда узнали, что у мальчика проснулось наследие этого древнего рода. Этого потребовал тот из предков, кто последним до Гарри принял наследие данного рода. Именно он заявил, что Гарри обязательно должен посетить хранилище на ближайший саббат. Подробностей предок не сообщал, объясняя все тем, что знания, которые каждый из наследников получает при посещении хранилища, должны сохраняться среди тех, кто способен эти знания принять. Другие родичи переживали, что Гарри для подобного еще мал, но предок настоял на
Но чем ближе был момент, тем больше Гарри волновался. Если бы он заранее знал о той мощи, которая навалится на него в момент принятия титула лорда Поттера, вполне мог бы и повременить, а Певереллы были гораздо сильнее и древнее Поттеров. Сможет ли он вынести знакомство с силой Певереллов, не раздавит ли она его?
Переживая и волнуясь, Гарри вернул альбом в ящик стола и покинул спальню, решив немного прогуляться по пустым коридорам и проветрить голову.
Без крикливых и суетящихся студентов школа казалась совсем иным местом. Более загадочным. Более волшебным. Даже магия в коридорах ощущалась отчетливее, а нити силы, пронизывавшие стены, сияли не хуже факелов, освещая путь.
Гарри неторопливо шагал по коридорам, рассматривая плетение и читая запрятанные в него символы. А полюбоваться было на что! Стены таили не только многочисленные контуры разной степени сложности и даже разной природы магии, но и настоящую историю.
Каждый маг, добавлявший что-то к защите или быту Хогвартса, оставил свой след, свою подпись. И стены все сохранили. Как тончайшую работу истинных мастеров, коих в прошлом оказалось значительно больше, — старые плетения потускнели за столетия — так и уродливые следы вмешательства неумех, причинивших или вопиющий вред, или внесших небольшой разлад в работу уже имевшихся чар.
Так, выйдя к лестницам, Гарри наконец увидел то, чего не замечал прежде, в обычные дни. Если некоторым коридорам повезло, то лестницы пылали как факелы от наслоения чар, многие из которых банально забили собой изначальные плетения, отвечавшие за исправную работу огромного волшебного механизма. На протяжении последних двух веков тут раз за разом наносили следящие и сигнальные, пытались менять принцип работы лестниц, настраивали сложные, но одноразовые путающие чары, чары, сходные с Конфундусом, накладывали самоочищающиеся заклинания, чары сокрытия и многое другое. И если что-то мелкое мог сделать любой студент, обладающий нужными знаниями, то сложные чары применяли профессора и директора. Вот только ни первые, ни вторые не думали вплетать свои нововведения в имеющийся контур, а цепляли сверху. И изначальная задача лестниц оказалась скрыта под толстенным слоем постороннего магического «мусора».
Осмотрев все это безобразие, Поттер и не подумал вмешиваться, прекрасно осознавая, что его сил в данный момент не хватит для того, чтобы избавиться от лишнего. Но он внимательно изучил серебристо-серые плетения, встречавшиеся то тут, то там. Они были самыми новыми и мало чем по принципу построения отличались от тех чар, которые Гарри уже видел прежде, в доме Дурслей.
Чары были очень мощные и завязанные на магию самой школы, которая подчинялась лишь директору и учителям, так что отныне мальчик не сомневался в личности того, кто все эти годы пристально следил за ним.
Зарубка на память была поставлена, и Поттер отправился дальше, намереваясь обследовать нижние этажи.
Снизу доносился приглушенный гул голосов, из-за которого тишина в остальной части замка казалась оглушающей. И первый же звук привлек к себе внимание Гарри.
В первый миг он не понял, что слышит, но потом подошел и сообразил, что стал невольным слушателем целой тирады, выдаваемой между всхлипами, паузами и вздохами.
— Этого просто не может быть.
Гарри не собирался подслушивать, но на последней реплике узнал интонацию и решился открыть дверь в туалет. Тот выглядел точно так же, как и другие уборные по всей школе, разве что здесь кабинки были окрашены тусклой зеленой краской, а маленькие зеркала над умывальниками давно стоило заменить — амальгама на них частично облетела.
Именно здесь, в одной из открытых кабинок на крышке унитаза и обнаружилась Гермиона. За всхлипами девочка не заметила появления свидетеля, а потому совсем по-детски утерлась уже и без того влажным от слез рукавом мантии.
— Ну и чего ты тут рыдаешь? — немного подумав над стратегией и признав, что не силен в общении с окружающими, спросил Поттер, встав напротив Грейнджер.
Девочка вздрогнула и воззрилась на юного волшебника огромными заплаканными глазами. Ее щеки покрывал румянец, губы кривились, а волосы были спутаны больше обычного. Воротничок блузки, всегда аккуратно застегнутой, темнел от влаги.
— Зачем ты явился? — защищаясь, воскликнула девочка. — Тоже решил посмеяться надо мной? Каждый меня шпыняет и называет заучкой, но я даже не первая! Никаких моих стараний не хватило, чтобы обойти тебя, а ты даже не читаешь дополнительную литературу по предметам! Это я!.. Я провожу все свободное время в Библиотеке, за учебой! Профессор МакГонагалл сказала, что я — самая умная ведьма столетия. А ты! Ты! Ты даже не учишься как следует! И на занятиях… Это у меня первой получаются все превращения на трансфигурации, это я пишу лучшие эссе! Я прочитала уже столько, сколько ты и к концу года не прочтешь. Я все знаю. И программу этого года, и следующего. Но меня обзывают заучкой, а тебя даже профессор Снейп хвалил.
Последнее прозвучало как обвинение.
— Хвалил? — удивился Гарри.
— Да! — возмущенно воскликнула девочка. — На прошлом уроке.
Поттер с сомнением глянул на Грейнджер и уточнил:
— И что же конкретно сказал учитель? Может… Ты его не так поняла?
— Нет. Я поняла его верно. За кого ты меня принимаешь? — шмыгнув носом, отчеканила девочка. — Мы варили Зелье смеха. У него сложный рецепт, и я почти не отвлекалась, чтобы ничего не перепутать. Строго следовала инструкциям. А потом увидела, как Малфой их нарушает! И тут же сообщила об этом профессору Снейпу.
— И что же? — подбодрил Гермиону Гарри, уже догадываясь о последствиях.
— Он снял с меня баллы за то, что я отвлеклась! — возмутилась девочка. — А потом заявил, что мне, как бесталанной в его предмете ведьме, стоило бы трижды подумать, прежде чем что-то говорить и наговаривать на других!
— Так и сказал?
— Почти. Смысл был именно такой, — хмуро ответила Гермиона. — Он сказал, что программа по пятый курс рассчитана на всех. Ее уровень таков, что любой волшебник или волшебница должны справиться с приготовлением любого зелья, необходимого в быту. Но на Высшие зелья он возьмет к себе лишь тех, кто… на самом деле на что-то годен и способен варить не только по рецептам, но и импровизировать, чувствуя и ингредиенты, и само зелье. И прямо сказал, что сейчас среди первокурсников не наберется и десятка студентов, кандидатуры которых он готов рассмотреть. А потом… потом он назвал тех, кто присутствовал в классе. И там не было никого из гриффиндорцев! Я возмутилась. А профессор Снейп сказал, что среди нас и нет тех, кто талантлив!