Свой выбор
Шрифт:
— Как все просто с магглорожденными… — посетовал Дамблдор.
В мире магии никого не волновали дети-маги, рожденные среди магглов. За ними вот уже много лет не стояли покровители, родственники-волшебники или имя славного рода, а потому никто не оспаривал магическое опекунство директора. Вот только и взять с них было нечего…
А ведь даже в детском сейфе Гарри Поттера наверняка хранилось не только золото, но и множество редких и ценных артефактов. А книги! Кто знает, какие книги хранились там! Директор в сотый раз пожалел, что не уговорил Джеймса написать доверенность на свое имя. А все Лили Поттер! Именно она в последние годы жизни оттянула на себя внимание мужа, лишив Альбуса прежнего влияния
И вот теперь богатство и редкие вещицы Поттеров планомерно уплывали из рук великого и светлого мага. С этим стоило что-то сделать. Именно обдумывание нового плана и не давало директору спокойно спать по ночам.
— Нужно будет зазвать мальчика к себе… — прошептал Альбус. — А там и вытребовать ключ обратно. Убедить, что у меня он будет в безопасности. И еще… доверенность. Да, подсунуть доверенность!
Обдумывая то, как бы похитрее составить документ, Дамблдор поднялся и принялся вышагивать по кабинету, рассматривая многочисленные приборы. В какой-то момент он подступил к одному из шкафов и отпер его магическим паролем, воззрившись на небольшой тканевый сверток, покоившийся на средней полке. Неосознанно маг вытянул вперед руку, но отдернул, так и не прикоснувшись к легкой прохладной ткани.
Мантия-невидимка. Мантия-невидимка самого Игнотуса Певерелла.
Такая желанная добыча.
Величайший из трех артефактов старинной семьи.
Но Дамблдор даже не мог ее коснуться, не испытав жгучей боли и холода с тех пор, как Джеймс умер.
Мантию директор забрал из разрушенного дома в ту ночь, когда Темный Лорд убил Джеймса и Лили. Всучив маленького Гарри заботам Хагрида, Альбус спешно обшарил дом, складывая в бездонный мешочек все ценное. Он едва успел до появления авроров — в те дни мракоборцы не справлялись и часто прибывали на место происшествия с большим опозданием.
Тогда Дамблдор не заметил странных ощущений, слишком уж спешил, едва напоминая со стороны великого волшебника. Но после, уже в своем кабинете, разобравшись с делами и отправив Гарри к тете и дяде, старый волшебник обнаружил, что на мантии и кое-каких других вещах лежат сложные чары магической принадлежности. И если книги просто не открывались, то мантия жгла холодом, стоило лишь накинуть ее на плечи.
Будь Джеймс жив, подобное вряд ли случилось, все же он доверял директору и считал его почти своим наставником. Но теперь хозяином мантии по магии и крови был юный Гарри, и магия Певереллов не преминула напомнить Дамблдору, что один из Даров Смерти он не получил в дар или во временное пользование, а банально украл у законного владельца. Попытка исправить ситуацию обезболивающими чарами провалилась — на плечах директора мантия в считанные минуты превращалась просто в старый кусок ткани, ничего и ни от кого не скрывая.
Даже десять лет спустя этот провал злил волшебника, будто еще раз напоминая, что ни заслуги перед обществом, ни открытия в области алхимии, ни Орден Мерлина, ни добрый взгляд и мудрые речи не изменят того, что он, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, всего лишь самый обычный волшебник, а не представитель какого-нибудь древнего и благородного рода, сохранившего в своих многочисленных сейфах богатства предков.
А ведь директор потратил большую часть жизни, чтобы уверить всех в обратном!
Дамблдоры не считались древним и благородным родом. Да что там! По меркам магического мира семья Альбуса была весьма молодым родом, представители которого ничем и никогда не славились.
Основателем
До поступления в Хогвартс происхождение не сильно волновало юного Альбуса. Семья обитала в Насыпном Нагорье, смешанной деревне, где бок о бок издревле жили маги и магглы. Там не было поместий старых родов, впервые с чистокровными и аристократами Дамблдор встретился уже в школе, почти мгновенно испытав дикий стыд из-за своего происхождения и слепящий гнев как на старые семьи, так и на магглов.
С самых первых дней в школе Альбус выделялся магической силой, талантом к трансфигурации и защите, а потому его еще больше раздражали представители аристократической верхушки, раз за разом остававшиеся позади во время занятий, но продолжающие кичиться кровью в своих венах. Как могли они, такие слабые и ленивые, превосходить его, лучшего ученика не только курса, но и школы? И как так вышло, что у такого сильного мага столь ничтожная в глазах других родословная?
Альбус не мог это пережить, не мог мириться, не мог даже спать по ночам. Гнев застилал ему глаза, но пред всеми юный волшебник представал мягким и добрым юношей, научившись скрывать свои чувства за тщательно продуманной маской.
Когда в школу поступил Аберфорт, родителям открылось, что старший сын семьи нагло лжет и студентам, и преподавателям. Вышел бы грандиозный скандал, но Альбус угрозами заткнул брату рот, а потом убедил родителей в необходимости созданной им лжи. Удивительно, но лишь немногие задавались вопросом, почему старшему из братьев дали такое длинное имя. Но и их Альбус убедил, без стеснения сообщая о безмерной любви к себе родителей, намекал на рано пробудившийся магический талант и безнадежность в волшебстве Аберфорта.
Выдумал Альбус и историю своей семьи. Никогда не заявляя прямо, он сделал все, чтобы окружающие поверили в состоятельность Дамблдоров. С несвойственной гриффиндорцам изворотливостью он тщательно планировал свои траты, действия и слова. И позволял другим додумать детали.
Так он в виде легенды рассказывал всем о том, что Дамблдоры вроде как происходят от самого Годрика Гриффиндора, но доказать это никак нельзя, ведь роднятся с этой славной семьей лишь по женской линии. Придумал он и родовой дом в Годриковой Впадине, пытаясь подкрепить выдумку.
Когда отец загремел в Азкабан, именно Альбус убедил мать в необходимости переехать в другую деревню и выбрал местом проживания Годрикову Впадину. И именно Альбус запретил Аберфорту рассказывать о семейных неурядицах в школе.
Даже когда погибла мать, новый глава семьи продолжил врать всем и каждому, боясь, что пострадает его благостный образ. Он просто не мог потерять все то, что создавал годами: связи, репутацию, образ сильного и непогрешимого мага.
Знакомство с Геллертом перевернуло мир Альбуса, выпустив на поверхность и его гнев на магглов, и неприятие в адрес чистокровных. Как же упоительно было слышать мысли Гриндевальда, пересекавшиеся с собственными мечтами Дамблдора. Одно удивительное лето молодые люди, забыв обо всем, провели вместе, то наслаждаясь обществом друг друга, то занимаясь исследованиями.