Своя дорога
Шрифт:
Мой вопрос ушел в пустоту. Агаи совершенно потерял способность изъясняться по-человечески, только жалобно и невнятно чирикал высоким тонким голосом, как большая птица. На секунду мне даже померещилось, что из-за воротника его рубашки вылезло черное перо.
О великий Ирия, за какие грехи мне досталась в соседи эта парочка ненормальных?! Кто так постарался? Найду – придушу!
Между тем, пока я ругался и тряс невменяемый источник ценной информации, на сцене появился еще один участник дешевого фарса. Точнее – участница. Мало того что из-за нее разгорелся этот сыр-бор, так она решила посмотреть на все лично!
Малявка
Вот оно как… вовсе девчонка не немая!
В непонятную мне игру вступила третья сторона, чирикавшая как сто скворцов разом.
Ладно, раз прятать и скрывать больше некого – тайна сама вылезла на всеобщее обозрение, – буду следить за развитием событий и поведением незваных гостей. Если что пойдет не так, убить их я всегда успею.
Решив подобным образом дилемму, я уселся в кресло. Аптекарь отнял ладони от лица, прекратил верещать и недоверчиво уставился на малышку, не до конца доверяя своим глазам и ушам. Потом он повернул ко мне голову и тоном оскорбленного величия сказал:
– Ты мне соврал!
– Исправить? – невозмутимо поинтересовался я.
Агаи в ужасе прижал к себе девчушку, приготовившись защищать ее даже ценой собственной жизни.
– Глупец! – с отвращением произнес я, в который раз удивившись про себя глубине человеческой неразумности.
Аптекарь покраснел и выдавил:
– Прости! Этот мальчик слишком важен для мира, я не могу здраво мыслить, когда ты шутишь на эту тему!
– Это девочка, – выложил я свой последний козырь.
Агаи смертельно побледнел, отскочил от ребенка на расстояние вытянутой руки, смиренно встал на колено и, обратив к ней склоненную голову, снова зачирикал по-птичьи. Малышка кивнула головой, ответила парой слов на том же языке и залезла с ногами на диван, удобно устроившись рядом с пребывающей в обмороке Танитой.
– Агаи, или ты мне сейчас все объяснишь, или я отведу ее обратно во дворец, – пообещал я соседу.
Мне до жути надоел тот факт, что судьба играла со мной в последние недели как кошка с мышкой. Очень хотелось знать, что она, паскуда, затевает!
Обладатель таинственных знаний посмотрел на малышку, вздохнул, вытащил из-за пазухи ветхий пергаментный свиток, протянул его мне и сказал:
– Читай!
Глава четвертая
Я осторожно расправил свиток, настолько старый, что истрепанные края разламывались на кусочки, крошась от прикосновений пальцев, и только чернила выглядели так, словно рука писца нанесла их на выделанную кожу буквально вчера.
– Агаи? Письмена-то свежие, – насмешливо глянул я в сторону мальчишки.
– Древние с другой стороны, только они ничего не скажут, ты не умеешь читать на языке моего народа, – ничуть не смутился юноша.
Я перевернул рукопись, действительно, с другой стороны скорее угадывались, чем виднелись, стоящие плотной строкой незнакомые знаки. Где-то я видел похожие, совсем недавно…
Память услужливо подсунула воспоминание о чернильных узорах на безвольной детской руке, и я торопливо перевернул лист.
И видела я, как в первый раз раскололось небо на три части, и упали на землю три большие звезды и полчище маленьких.
Из
И видела я, как во второй раз раскололось небо, и пала на землю река из двух вод. Одна вода черная, а другая белая, и черная вода вспять потекла.
Из звезд трех поднялись три великих воина. Один – с ликом светлым, блистающим, встал у белой воды, а второй – с ликом черным, глазами огненными – встал по черную сторону.
И колючей травой проросли раздор и вражда на земле, и мушиным роем налетели болезни и голод. И от скверной воды поползла в разные стороны немочь кровавая. Настало время великих бед.
Да-а… Что и говорить… Хорошее предсказание.
Дальше речь шла о войне белого и черного воинов. Четкого мнения о том, что будет делать третий, у меня не сложилось, о нем вообще говорилось расплывчато и иносказательно. Получалось, что он то ли встанет на сторону черного, и тогда всем людям придет конец, то ли будет защищать какое-то дерево, и тогда придет конец уродам с шестью головами и жалами, а может, и вовсе неизвестный пошлет всех воюющих к демонам. Еще в тексте фигурировали глас небесный, дыхание огненное, птицы железные с ликом человеческим, королева, король, мудрые старцы и великий пророк (а как же без этой братии!).
В итоге предсказание Последнего дня человечества получилось очень невразумительным, поэтому пришлось спросить:
– Ну и для чего ты мне подсунул страшную сказку?
Все-таки смешной парень этот Агаи, покраснел от моих слов как девица.
– Ты должен помочь ей! – Он торжественно, словно жрец перед верующими, простер руку в сторону сидящей на диване девчонки, которая, пользуясь моментом, дергала кружева нижних юбок Таниты.
– С какой стати? – Меня начинал злить наглый мальчишка, без спроса пролезший в дом и осмеливающийся давать указания.
– Это она! Это о ней говорится в тексте, это будущая королева!
Зеленые глаза Агаи горели, словно у лесного кота – двумя яркими фонарями.
Ирия всеединый, только ненормального фанатика на мою голову не хватало!
Помощник аптекаря, видя, что веры в моем взгляде не прибавилось, схватил малышку за руку и закатал ей рукав:
– Смотри!
На тонкой детской кожице ярким пятном выделялся одинокий фигурный знак. Точно такой же находился под нарисованной на пергаменте женской фигурой, у ног изображения мужчины в венце черными кляксами расплывалась копия надписи, впопыхах нацарапанной королевским секретарем на руке убитого пацана.
– Ты хочешь сказать, что за девчонкой охотятся только из-за нелепого пророчества? Да мало ли их было? Неужели наш король действительно всерьез опасается, что двое неизвестных детей займут его трон?!
Стало смешно: Фирит не дурак, если бы он так реагировал на все предсказания, я устал бы мотаться по стране, разыскивая очередного претендента на трон. Да фактически каждый базарный день городские юродивые вещали и о конце света, и о настоящем правителе, и о царстве всеобщей справедливости. Ну не нравился подданным их величество, вот они и придумывали сказки кто во что горазд. Стоит ли на бред внимание обращать?