Своя игра. Тетралогия
Шрифт:
— Тимойское королевство! — проворчал герцог. — Верная сучка империи! Уже готова сдохнуть, но продолжает кусать врагов своей госпожи… Так ты считаешь, что прорыв — не обычная диверсия, а ответ на твой промах при переброске?
— Не сомневаюсь, — сказал Герхард. — Я в своих действиях обхожу ряд строжайших запретов на использование магии ненадлежащим образом. Малейшая ошибка — и я уже задел растянутые всюду сигнальные нити. Тимойцы не могут знать, чем именно я занят. Но сами ошибки чувствуют по доходящим до них вибрациям ткани мироздания. Когда я делаю ход, они получают право сделать свой. Если мой ход явно или неявно нарушает Закон, они получают преимущество за счет механизмов
— А почему, кстати, Ноэль оказался на Треугольной?
— Он уловил мое беспокойство относительно Ивана и решил за ним последить. К сожалению, сделал это по собственному почину, не посоветовавшись со мной. Способный мальчик, но ветер в голове… Конечно, хотел отличиться. В одиночку разгадать связанные с таинственным рекрутом секреты и преподнести их мне на блюдечке.
— Молодость, молодость! — улыбнулся герцог. — Надеюсь, ты не накажешь его слишком строго. Кто из нас в молодости не глупил? Ты? Я? Да я знаешь что творил?..
И герцог — мужик, без сомнения, к ностальгии не склонный, — неожиданно размяк и пустился в воспоминания. Я перестал слушать и задумался о своем. Выходит, Ноэль за мной шпионил. Нет, к нему претензий никаких, наоборот. Только благодаря его шпионажу и вместе с тем широкой душе я и многие другие рекруты до сих пор живы. Увидев, что мы в беде, он бросился нас спасать, хотя наверняка мог без проблем выбраться из-под ловчего купола и дождаться прибытия старших магов. А к себе у меня претензии накопились. Сперва я удравших стражников героями счел. А после того, как мы с Ноэлем нагнули Хонора, в одностороннем порядке записал мальчишку в лучшие друзья, хотя в его намерениях было подглядывать за мной, подслушивать, а потом с потрохами сдать Герхарду. Мотивы начинающего волшебника я понимал, и не осуждал ничуть, но с собственной поспешностью в суждениях и спонтанностью в симпатиях надо что-то делать. Иначе я, того гляди, начну и Креппера воспринимать как любящего отца-командира.
Самый простой выход на первое время — создать еще одно заклинание. С названием «Да ну нах!». Действие: усиление здорового недоверия к людям, представителям других рас, а также к любым событиям и явлениям.
«Заклинание успешно создано!»
— Ладно, продолжай, — сказал герцог магу, оборвав рассказ о своих юношеских подвигах на полуслове. По его лицу скользнула тень недовольства — что дал волю чувствам. И, наверно, еще больше он был недоволен тем, что не сумел скрыть эмоции по поводу своей промашки.
— В бою с Хонором Иван проявил сверхспособности, хотя их наличие не допускалось его характеристиками, — сказал Герхард. — И я не имею понятия, что он еще может выкинуть. После боя его профиль выглядел как положено, с учетом достигнутого уровня и полученных навыков. Он принес нечто в себе, когда пришел к нам, но это нигде не отображается, — вот в чем загвоздка. Я не вижу этого обычным способом,
Я мог бы подтвердить, что Герхард прав. Валяюсь я сейчас себе на сеновале, в городе, и одновременно слежу за разговором в комнате замка, хотя не знаю даже, где она там находится. Но если верить профилю, способности к дальновидению у меня нет. Да и откуда б ей взяться ни с того ни с сего у воина пятнадцатого уровня.
— Ты можешь отправить Ивана обратно? — спросил герцог.
— Конечно нет, — ответил Герхард.
— Ты пробовал?
— И пробовать не стану. Это невозможно. Естественно, я могу его убить и вслед за тем попробовать уничтожить его разумно-духовную сущность. Однако слишком велик риск только усугубить ситуацию. Вдруг я уничтожу не все? А скрытая сущность и вовсе может остаться незатронутой. И когда она при моем содействии сбросит оковы не только тела, но и разума…
— Тогда что?
— Не знаю, Генрих! — воскликнул маг. — Пойми — я не знаю, что тогда случится! И я не знаю, что предпринять. Иначе не пришел бы. Когда я в последний раз беспокоил тебя делами, с которыми в силах разобраться самостоятельно?
— Но ты можешь хотя бы провести исследования?
— Будь спокоен, уже веду. И если появится надежда на благоприятный результат…
…Тогда ты меня убьешь, подумал я. Ни на секунду не задумаешься. Хотя что я тебе сделал плохого? Ты же сам накосячил с моей переброской. Я в процессе участия не принимал. Спроси ты меня — был бы категорически против. И сейчас я ничего плохого не собираюсь делать, — но приди ты к выводу, что от меня можно избавиться безнаказанно, и ты меня грохнешь. Чисто для собственного спокойствия. И еще отпразднуешь это.
— Я не знаю, сколько мне потребуется времени, прежде чем окажусь готов хоть к каким-то действиям, — продолжил Герхард после паузы. — Пока вообще не могу сказать ничего определенного. Слишком много неясностей. Например: Хонор напал на рекрутов на Треугольной площади случайно, или потому, что с ними шел Иван? Разница, как понимаешь, огромная. И это лишь один из вопросов, на которые предстоит найти ответы. Хочешь услышать, на какие еще?
— Нет, — твердо сказал герцог. — Мне нужны решения, а не загадки. Давай лучше поговорим о вещах попроще. Как считаешь, многие могли заметить, что Иван появился в Каритеке с первым уровнем?
— Вряд ли. Снурф, сотник, кое-кто из обслуги в замке… Но все эти люди знают о переброске и спишут любые нелепицы с новым рекрутом на случайность. Насколько мне известно, ни один из них не забеспокоился.
— То есть мы можем продолжать переброску.
— Мое мнение на сей счет остается неизменным. Ее давно пора прекратить — вне зависимости от сбоев, прошлых и будущих. Вне зависимости от того, насколько успешно мы справимся с текущими трудностями. Просто ее пора прекратить. Слишком многие правила Версума мы нарушаем. Нам не может везти вечно.
— Ты же знаешь, что мы не в состоянии перестать. Если, конечно, хотим выиграть войну. Общины истощены. Каторжников освободили каких только можно, и начали освобождать тех, которых нельзя. Украденных в других державах рекрутов в формируемых нами сотнях уже половина. А скоро нам потребуется две трети, потом три четверти. Но нам не должно везти вечно — только до победы над империей. Что же касается Ивана… Он ведь с нами не навсегда. Только до дня памяти святой Елены. После чего отправится на войну, и мы сможем навсегда забыть про него.