Своя Игра
Шрифт:
Раздавшиеся смешки подтвердили, что девица узнана. Даже аркат выпучил на нее глаза и испуганно попятился.
— Ты еще кто? — похоже, от этого вопроса мы сегодня не избавимся.
— А разве не ясно? — удивился нарханский двойник. — Не нарханский, а лингрэвский, — поправил нахал, оглядел себя и возликовал. — А, понятно. Самую важную деталь забыл… забыла.
Красотка вытащила из декольте ярко-красную беретку и торопливо нацепила на голову, с изрядной печалью добавив (к счастью, мысленно):
"Про хвост тоже хорошая идея, но твой муженек
— Красная Шапочка, — трясущимся от ужаса голосом выдавил аркат.
— И тебе здрасьте, Двести Восемьдесят Седьмой.
Правда, продолжать общение аркат не пожелал — уперевшись спиной в стену, он рухнул на колени и проворно уполз в кладовку, захлопнув за собой дверь.
— Ты куда, дорогой? — расстроенно воскликнула Красная Шапочка.
— Не пускайте ее сюда, — истошно взвыл Двести Восемьдесят Седьмой. — Я еще жить хочу.
— С кем? — поскреблась в дверь девица.
— Один. Я еще так молод.
— Это да, — фыркнула Красная Шапочка. — Мелкий еще. На бабушку точно не тянешь.
— Только не бабушка.
— Ну, тогда…
— И не волк.
— Все-то ему не нравится, — возмутился лингрэ, скрестив руки на сердито вздымающейся груди. — Ну, ладно. Фантазия у меня богатая. Мальчик-с-пальчик? Шрэк? Принцесса на горошине?
Последнее, видимо, особо впечатлило несчастного арката, а дверь вздрогнула не иначе, как от удара головой.
— Уберите ее, я все скажу.
— Отлично, — Бумер азартно потер ручки. — Тогда скажи, за кого голосовать будешь?
— Президент, заткнись, а, — без особой надежды попросил Умник.
— А чего он? — огромные глаза Красной шапочки наполнились самыми настоящими слезами. — Электорат должен знать своих героев. Неправильная галочка в бюллетене — это корень вселенского зла.
— Он правильную поставит, правильную.
— Я правильную поставлю, — поддакнул из-за двери Двести Восемьдесят Седьмой.
— За кого? — коварно поинтересовался лингрэ.
— Ээээ… За Красную Шапочку? — осторожно предположил аркат.
— Думай, что говоришь. За Президента голосовать надо. Короче, вот тебе агитки, — перед дверью выросла увесистая стопка листов с гордым профилем лингрэ и сияющей надписью: "Президента в Президенты" — развесишь в долине. И тогда свободен.
— Правда отпустите? — из-за двери выглянула радостная зеленая морда.
— Нет, — отрезал Лидатей. — Сначала расскажешь, как ты здесь оказался. И где сам Шестнадцатый.
Пленник тоскливо глянул в ясные очи Красной Шапочки, вздохнул и принялся рассказывать. Тогда, после драки, ему вдруг неудержимо захотелось спать. Разбудил же его ласковый пинок под ребра. Это Шестнадцатый вернулся с Охоты. В прескверном расположении духа. Остальных охранников врат разбудить не удавалось, и это взбесило командира еще больше. Прихватив Двести Восемьдесят Седьмого, Шестнадцатый бросился в погоню. У водопада его боевой пыл поугас… то бишь, возрос до небес, но осторожность — она превыше всего. И его выбор пал на нашего
Вот и я узнала, что такое не везет и как с этим бороться. Хотя нет, как бороться, не узнала. Вообще удивительно, что пережила этот день и не свихнулась. Правда, как утверждают наглые Президенты, свихнулась и уже давно — разве будет человек в здравом уме с лошадьми, а тем паче с котами разговаривать?
Да пошел он. Не нравится, не будем разговаривать. И с драгоценным тоже. Пусть и дальше дуется да морду воротит.
И, между прочим, это он сам виноват. Кто канал открытым оставил? Вот и лезут туда все кому не лень. А я тут при чем? Мы, между прочим, по делу разговаривали. Ну и что, что ночью. Подумаешь, поулыбалась чуток. Мне что, уже и улыбнуться постороннему мужику нельзя? Тем более что Такин вроде как не посторонний.
Да сам он кобелина белобрысый. Да ему просто завидно. Сам-то лысый и зеленый. Ну ладно, почти лысый.
И он еще смеет обижаться? Да Такин всего дважды в мою голову влез. Ну да, в одну и ту же ночь. Но ведь ненадолго. В отличие от некоторых.
Да пошел этот придурок ревнивый куда подальше. Вообще все пошли. Я им что, золотая рыбка, что ли? Почему я должна чужие проблемы решать, когда у меня своих воз и маленькая тележка? У меня, может быть, дети черте где, без присмотра.
Ну ладно, не черте где — в Виссэре. Но это даже хуже — совсем одни в огромном чужом городе. И Айверин, зараза такая, вместо того, чтобы за детьми присматривать, в библиотеке роется, карты сокровищ ищет. Девицу себе какую-то завел. Вот так и знала, что нельзя всяким там мошенникам доверять.
Одно радует, Сэм нашел то, что искал. Доказательства невиновности технарей. И пусть для остального мира эти дневники вряд ли станут достаточно весомым аргументом, для себя мальчишка все выяснил. А это уже немало. Сэм вообще молодец. Инструкцию вот нашел к вариатору. Не совсем, конечно, инструкцию, скорее, заметки. Но это тоже неплохо. Теперь мы сможем использовать вариатор в нашей игре против Нарвиса. Тем более что у Неор, оказывается, наследственная предрасположенность к работе с этим прибором.
Связной из нее, правда, так себе — слишком уж эмоциональная особа, и вычленить из ее болтовни рациональное звено весьма непросто. Да и сниться предпочитает исключительно мужикам. А как было б хорошо, если бы она сама ко мне явилась, а не Ферьон. Мне бы тупые зеленые морды скандалы не устраивали. И ведь хотела ж объяснить, почему мы с Такином хихикали, так ведь нет — нам же орать больше нравится.
Вот пусть орет дальше. Где-нибудь там, в углу пещеры. Выйти-то мы все равно не можем. Шестнадцатый и прочая числительная шваль проход перекрыли. Так что теперь ни они к нам, ни мы к ним…