Своя квартира
Шрифт:
постепенно погружалась в эту сладкую реальность. Что и было ошибкой.
Однажды за завтраком, когда я намазывала маслом белый хлеб и
размешивала сахар в черном чае, в дверь позвонили. Настойчивая трель
раздробила субботнее утро на части.
– Я открою, - улыбнулся отец и встал с пуфа.
– Хорошо, - улыбнулась Инна и, глядя на меня, уточнила, - Добавку
будешь?
Я отрицательно помотала головой. И этот бутерброд влез
огромным усилием. Видимо вчерашний ужин, действительно был
королевским. Я слышала, как отец повернул ключ в замке и спросил, кто
стоит за железной дверью тамбура. Будто мешкаясь, он медленно повернул
замок, пропуская гостя в квартиру. Гостью
– Я хочу забрать свою дочь, - прогремел ее шепот.
– Здравствуй, Лилия, - голос Кузнецова дрогнул, будто он был не до
конца убежден, что перед ним стоит его бывшая жена. Он узнал и
выкрашенные в белый цвет волосы, и изогнутые темные брови и ту самую
родинку, которой она стеснялась. Вроде бы ничего не изменило время в ее
внешности. Вот только взгляд стал другим. Жестоким. Отрешенным.
– С чего ты взяла, что у меня твоя дочь?
– он сделал ударение на два
последних слова, а я вжалась в спинку диванчика, стараясь не дышать. Нас
разделяла тонкая бетонная стена.
– Я знаю, - ее голос не выражал абсолютно никаких эмоций, - Верни мне
Вику, Саш.
– Я не понимаю с чего ты взяла, что Вика тут?
– продолжал отец гнуть
палку, - Откуда ты вообще узнала мой адрес?
– Может, хватит ломать комедию?
Я, разжав пальцы, бесшумно поставила на стол чашку и перехватила
взгляд Инны. В карих глазах плясали искорки. Поправив рыжие волосы, она
встала и медленно вышла в коридор.
53
– Здравствуйте, Лилия. Я - Инна. И это я вам звонила.
Что она сейчас сказала? Мне на мгновение показалось, что я лечу вниз.
Будто прогнившие доски надежд не выдержали моего веса.
Я, не отдавая себе до конца отчета, поднялась и на ватных ногах,
опираясь о стену, вышла из кухни, задержавшись в дверном проеме.
– Привет, мам, - с хрипотцой в голосе, пробормотала я.
– Собирай вещи! Мы уходим! – железным, будто заведенным голосом,
проговорила она, все еще глядя на бывшего мужа. – А если ты сейчас
попробуешь вмешаться, мы встретимся с тобой в суде. Поверь, я много что
могу рассказать правоохранительным органам. Настолько много, что ты
десять лет за решеткой просидишь.
– Инна, зачем? – я, все еще не веря в происходящее, повернулась к
женщине.
– Ты тут чужая, - фыркнула она, погладив кончиком пальца рыжий
локон.
Интересно
– Вика, я не ясно выразилась?! – рявкнула Кузнецова, а я подпрыгнула
на месте. Меня опять предали.
***
Домой мы возвращались в полной тишине. Мне не доверили нести
собственные вещи, и мать тащила их на себе. А я вновь и вновь прокручивала
в голове последний ехидный взгляд Инны и опечаленный отца. Он по каким-
то причинам не мог перечить своей бывшей жене. Да и теперешней тоже.
– Какими такими фактами ты можешь посадить его в тюрьму?
– Тебя это не касается, - фыркнула она, смахивая огромные снежинки с
волос.
– А то, что он моя семья…
Мне не дали договорить:
– Он не твоя семья! Я – твоя семья. И Ксюша. И Гена.
– Нет у меня семьи, - печально улыбнулась я, отведя взгляд в сторону на
кучу снега. Было бы неплохо спрятаться в этом сугробе. Зарыться с головой
от проблем. Хорошо быть страусом.
– Что ты сейчас сказала? – ядовито уточнила она.
– Почему ты не оставишь меня там, где я счастлива! – я остановилась,
чувствуя как глаза жжет от слез.
– Потому что ты там не нужна.
54
***
Следующие две недели медленно проходили мимо меня, словно
скользя по прозрачной стеклянной стене, отгородившей меня от внешнего
мира. Мама строила из себя идеальную. Не беспокоила по пустякам, с
Ксюхой не напрягала, вилась вокруг Козина. Тот же продолжал называть
меня идиотским выдуманным именем – Тори. Это меня доводило до
бешенства, но я старалась не подавать виду. Мама и Ксюня со своими
кличками смирились. А я не хочу отзываться на это. Будто кличка для
собаки.
– Виктория, обед! – я вздрогнула и, оторвав взгляд от зеркала, спустила
ноги с кровати. Медленно, будто боясь рассыпаться на мелкие детальки, я
отправилась в кухню. Над твороженной запеканкой поднимался
соблазнительный аромат. За мной зашел на кухню Козин:
– Чего стоим, проход загораживаем? – улыбнулся он, а в зеленых глазах
фейерверком взрывались искры интереса ко мне.
– Мама обедать будет? – я полезла в шкаф за тарелками.
– Нет, Окси нездоровиться. И Лил пытается сбить температуру.
– Понятно, - я поставила перед ним тарелку и положила рядом нож и
вилку. Чай уже дымился в двух чашках, и, обжигая пальцы, я поставила
перед мужчиной его порцию. Он протянул длинную и худую, как у скелета
руку за тарелкой с запеканкой и, положив нам по кусочку, отхлебнул
напиток.
– Ты почему такая угрюмая последнее время?