Своя война

Готко Олег

Лесничий стоял перед Варгой, и его глаза сияли нечеловеческой радостью. Он ногой отбросил пояс от изогнутого ствола и произнёс:

— Я не против денег… Я против

тех, кто слишком суетится из-за них…

Подмигнув, ведьмак протянул руку и положил её на дерево справа от себя.

Медленно, очень медленно изломанная осина превратилась в голую безглазую женщину.

Неожиданно лицо оборотившейся показалось Ивану знакомым.

Её веки опустились…

«Матка боска! Если ей нарисовать глаза!..» — мелькнуло у Варги, и тут понимание зловещей сути произошедшего с ним обрушилось на счетовода.

Проклятая слепая ведьма тогда заставила его зайти к ней! «После него осталось две дочери…» — сказал чёртов Лесничий. И одна из них — окаянная Зорилла или как её там на самом деле!.. Заманила, шельма, чтобы обменять на свою сестру! И пометила его, бестия! Недаром же старик согласился провести через границу

так быстро, что он даже не успел заговорить о деньгах, и пришлось впихивать аванс едва ли не силой! Да, да, метка — вот чем была выброшенная коряга! И даже когда он избавился от деревяшки, осталось нечто, не видное человеческому глазу, но явное для Лесничего… Курвы мать, пся крев!.. Сука-а-а-а!!!

Лицо женщины перекосилось, рот раскрылся, обнажая голос. И тут же донельзя протяжный тоскливый крик слился с мыслями Ивана и заглушил их, проникая в самую душу и вымораживая всё внутри. В вопле, когда-то замершем на устах у женщины на долгие деревянные годы, звучала невыносимая мука детской незаслуженной обиды, идущая от самого сердца жалоба на несправедливость жизни…

Крик звучал долго, очень долго, а когда смолк, вконец одеревеневший Варга услышал шелест листьев. Те, кто остался деревьями, возбуждённо перешёптывались о том, что когда-нибудь такой крик вырвется и у них…