Своя жизнь
Шрифт:
Старлей шустро скрылся из моей палаты. Я несколько секунд продолжал смотреть ему вслед, затем негромко хмыкнул и вновь взял отложенную было книгу – «Вторая Мировая. Война на Тихом океане». Пора бы уже наконец ознакомиться со славными моментами военной истории Японии поближе…
– Синдзи, этот офицер упоминал моё имя, – подала голос Рей.
– Ага, – повернул я к ней голову. – Интересовался, кто ты.
– Пилот Евангелиона-00, – без запинки ответила Аянами.
– Не, это-то он знал. Артём спрашивал… Эээ… – неопределённо покрутил
Первая вопросительно взглянула на меня.
– Короче, сказал ему, что ты моя сестра, – сдался я.
– А, – вроде бы равнодушно, но с какой-то странной интонацией ответила Рей. – Понятно.
***
– Ну, что, как ты тут? – поинтересовалась Кацураги, заходя ко мне в палату. Выглядела она сегодня не так уж и хорошо – даже мастерски наложенная косметика не могла скрыть залегшие под глазами тёмные круги от перенапряжения и усталости.
– Вроде бы ничего, лечусь потихоньку, – ответил я, загоняя в рукоять магазин «глока», который решил для порядка почистить и смазать. Рей ещё в школе, так что мне было несколько скучно. – А вот ты, командир, чего-то неважно выглядишь.
– Паршивец, – устало улыбнулась Мисато, присаживаясь на стоящий рядом с моей кроватью стул. – Женщинам такого говорить нельзя.
– Извини, – покорно согласился я. – Как всегда прекрасно выглядишь. Только чего так фигово?
– Ты неисправим, – рассмеялась девушка. – Просто у одного начальника одного оперативного отдела одного военизированного института очень много скучной и нудной работы…
– Так, вроде бы, Ангел уничтожен…
– Мало уничтожить противника, после этого ещё необходимо написать целую гору отчётов и рапортов о проделанной работе… – устало вздохнула майор. – Тебе, кстати, тоже нужно будет написать рапорт – теперь от пилотов и это требуется… Как писать помнишь?
– Угу.
– Это хорошо… – протянула Мисато.
Немного помолчали.
– Ты отлично справился, Синдзи, – неожиданно произнесла Кацураги. – Извини, что не могла тебе сказать это раньше, да и просто зайти посидеть подольше не получалось…
– Ничего, я же всё понимаю – у тебя куча работы… Да и уничтожать Ангелов – это тоже всего лишь моя работа, за это меня можно и не хвалить.
– Ты говоришь, как герой какого-нибудь дешёвого американского боевика, – улыбнулась Мисато.
– Стереотипы бессмертны и въедливы, – в свою очередь улыбнулся я.
– Стереотипы стереотипами, а справился ты действительно просто отлично, – максимально серьёзно произнесла Кацураги. – Не каждый взрослый бы на твоём месте… выстоял. Даже просто решиться встать на пути выстрела Ангела – это безо всяких оговорок подвиг. Настоящий.
– Я тоже взрослый, – попытался обратить всё в шутку. – И нет ничего выдающегося в том, чтобы дать себя поджарить Ангелу, не успев из-за неуклюжести убраться с пути луча…
– Синдзи, – не поддалась на мою попытку девушка. – Ты ведь
– Нууу… Да…
– Это было чистой воды самоубийство.
– Может быть… Но я ведь выжил!
– Хотя, если честно, не должен был, – жёстко произнесла Кацураги. – Вообще-то я уже была готова к тому, что ты отступишь и…
Хочешь разговор начистоту, командир? Ну, так получай.
– Мисато, я не отступаю, – отчеканил, глядя ей в глаза. – И не сдаюсь. Помнишь то напутствие перед боем? «Со щитом или на щите». Если ценой победы будет моя смерть – я умру.
– Не говори так, Синдзи! – вздрогнула майор.
– Все умирают. Просто кто-то раньше, а кто-то позже. Но все, – продолжал я гнуть свою предельно жёсткую линию беседы. Откуда-то пришло настойчивое желание выговориться. Только сейчас, по ходу этого сумбурного разговора, я начал осознавать произошедшие со мной тогда, во время боя с Пятым Ангелом, изменения.
В тот момент я не просто окончательно признал, что эта жизнь отныне и навсегда – моя. Мне стоило бы ещё тогда понять, что с каждой секундой здесь Я-прежний постепенно исчезаю. Частичка за частичкой. В мирной жизни процесс тянется медленно и почти незаметно, но в бою это подобно ослепительной вспышке…
– Из книг своих нахватался высоких слов, да? – с раздражением произнесла Кацураги. – А ты понимаешь, что это значит, мальчик?
– К сожалению, теперь понимаю, – попытался усмехнуться я, но боль в обожженной щеке превратила ухмылку в кривой оскал. – В книгах есть много простых, но верных истин. Например, что если боец стремится в первую очередь выжить – его подразделение гибнет. Но если он стремится победить – подразделение выживает. Скажи мне, Мисато – правда ли это или нет? Ты ведь была на настоящей войне, а не на игрушечных поединках роботов с инопланетянами? Скажи мне, Мисато!..
Млять… Кажется, я опять сорвался и скатился в откровенную истерику… Чёртовы нервы!..
Девушка опустила голову.
– Проклятье… – захлестнула меня горечь. – Мисато, прости маленького идиота – наговорил тут кучу всего… Я же действительно ни хрена в этом всём не понимаю и просто не имею права говорить с тобой в таком тоне…
– В том-то и дело, Синдзи, что ты прав… – произнесла майор, поднимая голову и слегка улыбаясь. – И право у тебя так говорить теперь есть. Это скорее мне в пору извиняться…
– А тебе-то за что?! – поразился я.
– За то, что иногда забываю, что ты уже не ребёнок, – уже шире улыбнулась Кацураги. – Ты взрослеешь, Синдзи.
– Наверное…
Замолчали.
– Мисато, а как там наши? – решил я нарушить воцарившуюся в палате тишину. – А то в последнее время ко мне, кроме Рей, никто вырваться не может…
– Работают, – лаконично ответила майор и вздохнула. – Изучаем останки Рамиила, восстанавливаем город, разбираемся со всякими службами и организациями… Морока, в общем. Хоть самой в лазарет ложись и отдыхай…