СВС (Синдром Внезапной Смерти)

Бабулин Константин Леонидович

– Не бойся, не бойся - Продолжал звать её голос, и она поняла, что это конец, что это смерть держит её за руку, и тянет за собой. Собрав последние силы, она рванулась наверх.

И проснулась.

Она в своей кровати. – «Слава богу». – Она лежала в своей кровати и никак не могла отдышаться. «Боже, какой кошмар, она чуть не утопила меня. Ещё чуть-чуть и конец… Господи о чём я? Это же сон. Фууу. – В голове начало проясняться.
– А кто это был? Кто-то знакомый. Кто-то очень знакомый. Артёмова?
– Татьяна посмотрела на женщину рядом с собой. – «Чушь какая. Как могут сниться кошмары, после такого секса с ней?» - Она придвинулась и осторожно, чтобы не разбудить, прижалась, обнимая художницу. И вдруг, почувствовала, что та, кого она обнимает

совсем холодная. Резко отпрянула в нехорошем предчувствии, как будто обожглась. – «Просыпайся, просыпайся. Что с тобой?» - Она

повернула Наталью к себе, но та не проснулась. – «Господи

, что с тобой? Не молчи, не молчи. Открой глаза». – Она прижалась ухом к её сердцу, и ничего не услышала. – «Она не дышит, ОНА НЕ ДЫШИТ!» - В ужасе закричала Татьяна…

И проснулась.

«Еб твою мать… Какой кошмар…» - Танич села на кровати и огляделась. – «С роду никаких снов не видела, и вот на тебе, дождалась. Интересно, к чему бы это?». – Она осмотрелась. Пустая кровать, пустая квартира, тихо. – «Сейчас-то я проснулась? То, что мне снится Артёмова не удивительно, а секс с ней тем более. Но вот, то, что она оказалась мёртвой, да ещё пыталась утопить меня – это к чему? Боже…» - Страшная догадка, молнией сверкнула у неё в голове. – «С ней-то всё в порядке?» – Татьяна вскочила, с кровати, готовая немедленно, что-то предпринять. – «Почему она не ответила мне на звонки? Не захотела, или что-то случилось? Нельзя было её отпускать одну».
– Она схватила телефон и позвонила Артёмовой.

– Алё.

Слава Богу, ответила.

– С тобой всё в порядке?

– В смысле?

– Мне приснился кошмар, только что…

– Везёт, спишь, а мне вот не спиться, зато я…

– Где ты? Я обзвонилась тебе вчера.

– Я за городом. В Москве, в мастерской, не все картины, только свежие, остальные хранятся на даче, вот я и поехала, чтобы отснять ранние вещи. Со связью здесь совсем плохо, извини, надо было предупредить тебя… Зато у меня появились кое-какие идеи, относительно рисунков твоей Ворониной. Как я и предполагала, тут всё очень непросто. Я завтра, опять поеду в Третьяковку, и часикам к пяти освобожусь. Давай встретимся в той же кафешке, я тебе всё расскажу.

– Хорошо. – Татьяна успокоилась. – До завтра.

Следующий день.

Утром она встала не выспавшаяся, и с тяжёлой головой. – «Если я ей сейчас позвоню, это будет выглядеть навязчивым? Ну и пусть выглядит.» - Татьяна посмотрела на часы. – «Восемь, а вдруг она ещё спит? Нет, не буду, позже позвоню».

Душ, кофе, и гимнастика, сделали своё дело, на работу она приехала уже в более ли менее приличном состоянии. Просмотрела отчёт ребят из Третьяковки. – «Немного они наработали… триста личных карточек из полутора тысяч. Надо накрутить им хвост, чтобы поменьше пили чай, да слушали байки Мариванны. Сегодня нужно с этим закончить, и завтра в серьёз навалиться на вневедомственную охрану». – Татьяна с тоской представила себе, сколько видеозаписей им предстоит отсмотреть. – «А что делать, если и там ничего не обнаружится? Запасных версий уже нет, эта последняя». – Она задумчиво крутила телефон в руках и по старой привычке проверила СМСки. – «Пусто». – Спохватилась, и улыбнулась. – «Совсем крыша едет… И сон не отпускает. Сама картинка поблекла, а вот ощущение безысходности осталось». – Татьяна потёрла себе виски. – «Как всё надоело… Если проверка Третьяковки ничего не даст – возьму две недели отпуска. Всё равно всё остановится до следующего убийства». – Она представила себе, как они вместе с Артёмовой валяются до обеда в постели, гуляют вдоль моря, и перекусывают в маленьких прибрежных ресторанчиках. – «Красота… А, может бросить на фиг это дело? Не раскрыла и не раскрыла… Мало что ли нераскрытых дел?» - Она мечтательно до хруста потянулась, но тут же, сама себе задала неприятный вопрос. – «А следующая жертва? Чёрт с ней?» - Тяжело вздохнула. – «Нет, бросить не выйдет. Тем более, что несмотря на очередной тупик, у неё появилось ощущение, что они где-то рядом. Что разгадка уже есть, только она её почему-то не видит. Надо всё ещё раз обдумать и проанализировать. Спокойно сесть, взять чистый лист бумаги и выписать только факты…» - Она остановилась. – «Легко сказать спокойно, что-то совсем неспокойно. Точит и точит. Не было ведь такого ещё пару дней назад…»

Она взяла телефон и позвонила Артёмовой.

– Алё.

– Привет, это Танич. Звоню проведать всё ли в порядке.

– Детектив, ещё несколько звонков с вопросом всё ли в порядке, и я начну дёргаться.

– Да-да, я понимаю, как это выглядит, но ничего не могу поделать.

– Всё в порядке. И у нас сегодня встреча в семнадцать ноль-ноль.

– Хорошо, я тоже буду сегодня в Третьяковке, давай прямо там и встретимся.

– Давай.

Татьяна

нажала отбой, и быстренько собравшись, отправилась в музей. – «Отлично, там скоротаю день, и заодно помогу ребятам с карточками».

Через час она уже сидела, вместе с двумя своими помощниками, за чаем у Мариванны и не могла оторваться от её рассказов.

– Это случилось, сразу после бульдозерной выставки…

– На которой Хрущёв назвал художников пидараса…? – Подхватил было один из парней, но осёкся, соображая, можно ли при старой хранительнице использовать это слово.

– Нет, пидарасами художников Никитка назвал в Манеже. – Не моргнув глазом, отреагировала старушка.
– Там выставка авангардистов проходила лет за десять до бульдозерной. – Подумала секунду. – Даже больше. В Манеже она была в 1962 году, а бульдозерная в 1974. Кстати, бульдозерной её зря называют, там не было никаких бульдозеров.

– А вы были на ней?

– Да, была. Выставка действительно проходила в Беляево, тогда это была тьмутаракань. – Опять подумала секунду. – Впрочем, и сейчас неближний свет, и разгоняли там художников поливальными машинами. Грязища, толкотня, ужас. Я Оскару помогала спасать картины…

– Оскару Рабину?

– Да ему, он и позвал меня, вернее не совсем он, а его жена Валечка Кропивницкая, мы с ней дружили. А вы, молодой человек, знаете творчество Оскара?

– Да видел несколько картин.

– И как они вам?

– Интересные, немного депрессивные, правда…

– Ну, уж нет, впрочем, дело вкуса. Его картины всегда вначале так воспринимаются, а на самом деле у него очень тёплый колорит, я обожаю его работы. А депрессивность возникает из-за нервных контуров. Вера Преображенская, всегда восхищалась энергетикой его картин, так и вибрируют, говорила она, глядя на них. Мы втроём с Верой и Валечкой в то время очень дружили. И кстати, Вера Преображенская тоже участвовала в выставке авангардистов, в Манеже. Помню, когда Никита Хрущев, уже уехал из "Манежа", и все обруганные им художники собрались в кучку у выхода с выставки. Такая группа понурых мужичков, и среди них одна женщина, Верочка Преображенская. И вот она, глядя на своих пришибленных коллег, вдруг произносит шикарную фразу, которую сейчас все вспоминают в связи с этим событием:

"Ну, вы - пидарасы, это понятно. А я кто же тогда?»

В исполнении Мариванны, рассказ с использованием подобной лексики, был гомерически смешным. Всё, включая Танич, повалились от смеха.

– Тихо, тихо вы, а то начальство придёт и всех нас разгонит, к чёртовой матери. – Мариванна, покосилась на дверь.

– А что за история с «Плачущим мальчиком»?

– Ах, да. Я же начала её рассказывать, да вы перебили меня своими пидарасами, и бульдозерной выставкой. Так вот. Сразу после неё, в Пушкинском музее открылась выставка итальянских художников. Среди прочего была там картина Джованни Браголина «Плачущий мальчик», на которой, действительно, был изображён плачущий мальчик. Казалось бы, что тут такого? – Она вопросительно оглядела притихших, слушателей, и увидев их интерес, продолжила.
– Ну, так слушайте. В то время, люди жили просто, и часто, на стены квартир, для красоты, вешали репродукции известных картин, вырезая их из журнала «Огонёк». А тут и вырезать ничего не нужно было, репродукции всех картин с выставки продавались в киоске при музее. И почему-то особенной популярностью, среди посетителей, пользовалась именно репродукция с картины «Плачущего мальчика». Одну такую, повесили в свою бытовку уборщицы музея, и они же первыми испытали на себе её проклятье. В первую же ночь, в бытовке, где висела картина, произошло электрическое замыкание и пожар. Сгорело всё, а там полно было всякой химии и барахла, и только чудом, огонь не перекинулся на остальные помещения. Спасибо пожарным, быстро приехали и всё потушили. Так вот в бытовке, сгорело всё кроме этой репродукции на стене, а она даже не закоптилась. В тот раз внимания на это не обратили. Дальше больше, пожары начали вспыхивать с завидной регулярностью, и везде, где они происходили, находились репродукции с этим плачущим мальчиком…

– Мариванна, родненькая, мы так никогда не закончим. – Татьяна решилась прервать рассказчицу, на самом интересном месте. – Давайте вы потом дорасскажите, после того, как мои ребята закончат проверку.

Мариванна, поджала губы, и ворчливо сказала помощникам Татьяны.

– Ладно мальчики, с начальством не спорят - потом значит потом.

Через несколько часов, монотонной сверки, Танич, наконец

дождалась нужного времени и только поднялась из-за стола, как её телефон просигнализировал о сообщении - «Я освободилась». И тут же написала ответ – «Я тоже, встречаемся у входа».