Священная кровь
Шрифт:
Расспросив до мелочей о подробностях поездки, бай остался доволен делами сына.
— Это называется удачей! Насчет своих закупок ни слова никому не говори. На свете нет дела более тонкого, чем торговое дело. Отец-покойник мелочную лавку имел, а и то, бывало, сколько за день морковки, луку продаст, никому, даже в семье, не скажет. — Мирза-Каримбай взглянул на сына и дробно рассмеялся: — Хе-хе-хе…
— Отец, нам теперь хлопковый завод бы построить! — чуть подавшись к сандалу, заговорил Хаким-байбача. — Раз я стал хлопко-виком, без завода никак нельзя. В Коканде, в номерах, я познакомился с одним русским инженером. Советовался с ним.
Мирза-Каримбай откашлялся, согласно кивнул головой:
— Это дело хорошее. И я, пожалуй, раньше тебя о нем думал! Только надо малость потерпеть. — Бай помолчал и, глядя прямо в глаза сыну, хитро усмехнулся. — Может статься, нам не нужно будет и утруждать себя постройкой. Может, мы готовый, на полном ходу завод к рукам приберем. И очень задешево приберем!
— Эх, вот это было бы дело! — Хаким-байбача облизнул сразу пересохшие губы.
Мирза-Каримбай продолжал:
— Только ты все, что я сказал, держи про себя. Хлопковый рынок — это, к примеру, все равно что река в разлив. Бросаться так, вдруг — не годится. Надо сначала разведать глубокие и мелкие места. Вижу я: многие в этой реке идут ко дну, иные, угодив в водоворот, соломинкой мечутся, протягивают руки, вытащить просят. А какой же храбрец расщедрится их выручать! Эх-хе… Я ведь член правления банка, сын мой, и секреты хлопковиков мне все известны.
— Тонет, отец, мелкота. А у кого мошна потолще и спина покрепче, у тех дела чем дальше, тем выше взмывают.
Мирза-Каримбай рассмеялся:
— Отец у тебя есть, потому и хребет твой крепок и силен.
— В торговом деле вы самый смелый человек. Среди мусульман, видит бог, нет смелее вас. А если и есть, то очень мало. Не понимаю, чего вы опасаетесь, почему медлите с заводом? — с заметной досадой сказал Хаким-байбача.
— Что же тут чудного? На торговле мануфактурой у меня борода побелела, и если мне не быть смелым, то кому же тогда? А что до завода…
Старик снял очки в золотой оправе, положил их на сандал. С минуту оба молчали.
— Я уже однажды наметил тебе дорогу, — снова заговорил бай. — Ее пока и держись, не сходи. Хлопок покупай из первых рук. Деньги раздавай дехканам зимой. Дехкане — разуты, раздеты, стеснены в средствах. Им нужны деньги. Вот ты и опутай их деньгами. Зимой они пойдут на все твои условия. И осенью, сын мой, весь хлопок будет твой. Вот, пока лучше этого пути нет.
— Да ведь я так и делаю, отец.
— А ты сильней размахнись!..
Открылась дверь. Склонившись и, уже на пороге протягивая руки для приветствия, вошел Абдушукур.
— Сидите, сидите! Я ненадолго, только проведать, — предупредил он, почтительно пожимая руки хозяевам и подсаживаясь к сандалу. — Как здоровье, отец?
— Хвала аллаху…
— Вас что-то давно не видать в городе, Хаким-ака? — блеснул Абдушукур глазами в сторону байского сына.
— В Коканде был.
— Как, довольны поездкой?.. Очень хорошо! Радость друзей — моя радость. Не так ли, отец? — с почтительным поклоном обратился Абдушукур к старику.
Мирза-Каримбай промолчал. Он вовсе не был доволен приходом этого «газетного читаки и хвастуна», прервавшего их деловую беседу, и сидел хмурый, опустив голову. Но Хаким был вежлив и предупредителен с Абдушукуром, — байбача надеялся установить через него выгодные денежные и торговые связи с его хозяином и другом Джамалбаем.
На низком столике сандала был разостлан дастархан,
— Вот, собственно, цель моего посещения. Здесь восхваляют вашу милость, и я поторопился принести, показать вам.
— «Айна» [52] ,— прочитал Хаким-байбача название книжки и начал ее перелистывать.
Мирза-Каримбай подозрительно взглянул на Абдушукура:
— Это еще что такое?
— Это журнал, отец, сборник такой, — ответил Абдушукур. — Выходит он в Самарканде два раза в месяц и распространяется среди просвещенных, передовых людей… Какая в нем надобность? — Абдушукур мягко улыбнулся. — Цель журнала — наставлять на путь истины нашу мусульманскую нацию, просвещать ее светом духовных и всякого рода полезных мирских наук. Редактор журнала — редкостный человек, достигший совершенства в науке.
52
«Айна» («Зеркало») — журнал, издававшийся до Октябрьской революции.
Мирза-Каримбай покачал головой:
— Удивительные времена! Разные слова появляются: «журнал», «сборник»… Да есть ли от них польза? Вот появилось слово «банк». Видим — польза от него, выгода очень большая. Появилось слово «вексель». И это, видим, очень нужная вещь. «Кредит», «процент», «завод», «компания» и немало других слов — все это крайне полезные вещи. А ваши? «Сборник» и еще что — «журнал»!.. Тавба!
— Таксыр, — заторопился пояснить Абдушукур, — коренной смысл полезных слов, которые вы изволили только что перечислить, именно и раскрывается в этом сборнике… Читая его, ваши сыновья приобретут еще более обширный опыт в делах и обогатятся умением извлекать еще большую прибыль из вещей, почитаемых вами за полезные.
Заметив, что Хаким никак не может отыскать нужное место, Абдушукур попросил журнал, быстро перелистал его и снова протянул байбаче:
— Вот, читайте, Хаким-ака!
Хаким-байбача склонился над книжкой. Через минуту лицо его расплылось в улыбке. Он захихикал, довольный, и взглянул на отца.
— Читайте вслух, что там пишут? — заинтересовался и Мирза-Каримбай.
Байбача протянул журнал Абдушукуру:
— Прочитайте вы.
Тот прокашлялся и с чувством начал:
— «Один из благороднейших наших баев — щедрых сторонников прогресса и ревнителей просвещения, мулла Хаким-байбача, сын Мирзы-Каримбая из Ташкента, пожертвовал «Айне» десять рублей. Наш журнал приносит ему глубокую благодарность и надеется, что такая щедрость послужит великим примером для всех почтенных баев-мусульман».
Мирза-Каримбай рассмеялся, потряхивая бородкой.
— Понятно, — сказал он, не скрывая своего удовольствия, — заполучили десять целковых, как тут не похвалить!
— Нет, отец, — вежливо возразил Абдушукур. — Деньги эти попадут не в карман кому-нибудь. Журналу не хватает средств на бумагу, печатание и другие расходы, ведь «Айна» печатается в очень небольшом количества. Возможно, даже приносит убыток редактору.
Глаза Мирзы-Каримбая заиграли.
— Убыток! Зачем же он выпускает книгу, этот ученый?