Священная швабра, или Клуб анонимных невест
Шрифт:
— Не протыкай щёку, дочка, не протыкай! — передразнила Даша, усевшись в кресло напротив отца. — Отстань, папуль! Можно я тоже взгляну? — и она потянула к себе папку с досье.
— Дашка, отдай! — Гончаров попытался отнять папку, но дочь вцепилась в досье намертво.
— Но я же разрешаю тебе спрашивать про моих мальчиков? — невинно улыбнулась дочь. — И зови меня Джерри! Неужели, так трудно запомнить, папуль?..
— А разве Джерри — это не Женя? — переспросил Гончаров. Наследница была похожа на него, как однояйцовый близнец, включая
Даша, усевшись с отвоёванным досье на диван, поводила носом, что-то бурча, но всё-таки ответила.
— Я в клуб иду через час, папуль! Тэкс-с-с, посмотрим, что это за единственная и неповторимая? — вывела она трагическим шёпотом. — Ого, что я вижу?.. Она, что, мать двоих детей?! Пап, ты с дуба упал? Никаких чужих щенков в этом доме я не потерплю! Утоплю всех в помойном ведре, пусть только сунутся!..
— Один из них — приемный, — Гончаров, невольно раскрыв рот, смотрел на дочь, и в его глазах раздражение и восторг перемешались примерно в равных пропорциях. — Выбирай сравнения, папуаска!
— Значит, плюс пока лишь один, и он в том, что эта Стрельникова не малолетка и не модель! А твоя прошлая-то, Виктория Четвергова, ну, та, которой я полкосы выдрала, — Дашка хрипло прокашлялась, сверкнув золотыми брэкетами. — Ладно, не буду вспоминать, папуль…
Гончаров с жадным изумлением продолжал разглядывать своё подросшее чадо. Та, что в детстве обещалась стать неземной красавицей, в одночасье превратилась в неказистую злобную фурию с его глазами и фамилией.
— Ого-о-о, она, к тому же, работает на телевидении?.. На фабрике грёз значит! Пап, а без грима она на себя совсем не похожа, какая-то бесцветная моль, ну посмотри сам, посмотри!.. — и Дашка ткнула пальцем в один из снимков.
— Ну почему, ноги выше всяких похвал! — не согласился Гончаров.
— Где ты видишь тут ноги? — подскочила Дашка, закрыла досье и швырнула его под диван, не забыв пнуть ногой. — Ни на одной из фотографий нет никаких ног, старый развратник! Значит, ты грезишь о её ногах?.. О, боги, как это отвратительно — мечтать о ногах посторонней разведённой женщины в твоем-то возрасте!..
Отец и дочь некоторое время, раздувая ноздри, хищно гипнотизировали друг на друга. В кабинете громко тикали часы.
— Даш, твоему отцу всего сорок лет, — Гончаров неуверенно улыбнулся. — И твой отец не монах! Или ты сомневаешься?..
— Разве тебе не сорок три, папочка? — уточнила Дашка. — У тебя что, склероз?
— Выбирай выражения, молодая леди! — Гончаров кивнул на дверь. — По-моему, тебе пора в клуб.
Дочь, усевшись на полу, снова выудила досье из-под дивана и углубилась в чтение. Дизайнерское платье из рваной органзы, казалось, сидело рядом с ней. Платье из разряда «модная штучка на один раз».
— Пап, ты подумай, она ходит на заседания клуба «Анонимных невест»! — Дашка звонко рассмеялась, ткнув пальцем в досье. — При её-то популярности?
— Всего один раз, — Гончаров молниеносно выхватил из рук дочери досье и уселся на него. — Она, между прочим, одна воспитывает детей!
— Пап, ну и зачем она тебе? — протянула Дашка. — Нет, ну, правда, я не понимаю.
— Понимаешь, дочь, из шести миллиардов людей мне нужна всего одна женщина! Разговоры с тобой — это одно, моя безрассудная дщерь, а любимая женщина — это нечто более удобоваримое, — хмыкнул Гончаров.
— Ну, ещё бы! — дочь понимающе прищурилась. — Она ведь с тебя слупит много денег! Как и та, которой я руку сломала…
— А с чего ты взяла, что она что-то слупит с меня? — нахмурился Гончаров. — Ирина Стрельникова — звезда телеканала и сама неплохо зарабатывает.
— Она недавно купила дорогую квартиру и ещё не расплатилась за неё, — Дашка вытащила помаду цвета сажи и старательно накрасила губы. — Вот ты за неё и расплатишься, папуля!
— А у меня много денег, — задумчиво перебил Гончаров. — И что теперь? Жить одному и никому не доверять? Ну, согласись, Дашка, в ней что-то есть.
— Хочешь, скажу, что именно? — возмутилась Дашка. — Скоро тридцатник, а значит не очень хорошие зубы и обвисший живот, плюс двое противных мальчишек и полное отсутствие личной жизни, вот и весь её актив! Ты меня разочаровал, пап! Я ухожу и не провожай… И потом, ну, что это за профессия — телеведущая? Завтра закроют это её ток-шоу, и с телевиденья под зад ногой! И кто она?.. Да никто — кучка ерунды. Ну, всё, думай, папуль, — Дашка чмокнула отца в щёку и вышла из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.
Гончаров присел на край стола и посмотрел на портрет бывшей жены Инны. К сожалению, Дашка в последний год стала совершенно невыносимой, подумал он. Двух «скорпионш» он вынести не смог при всём желании, поэтому и развёлся с её матерью.
Гончаров достал из бара бутылку виски, но наливать не спешил. Две его последние невесты, дамы приятные во всех отношениях, были в буквальном смысле вышвырнуты из его жизни руками подросшей Дарьи.
«Как без скандала и членовредительства нейтрализовать собственное чадо?» — вот что занимало последний год мысли господина Гончарова.
Случайно увидев себя в зеркале, он отвёл глаза — ему никогда не нравилась собственная внешность. Он был невысок, тщедушен, с сухой бледной кожей, ломкими волосами, и при всём том — чертовски обаятелен! И Гончаров это знал, поэтому не придавал большого значения своей невзрачной внешности. Так, морщился иногда, глядя в зеркало на свою физиономию, ну и всё.
Вообще-то, он себя любил.
Швабра и кое-что еще
— Лев Тимофеевич, вы уже на месте? Ну и славненько, — с утра позвонила Рогаткину секретарь прокурора Софья Арнольдовна. — А зайдите-ка к начальству, только бегом, пожалуйста, а то Пётр Никодимыч гневаться изволят.