Священная война (сборник)

Лазарчук Андрей Геннадьевич

Гул орудий напоминал рев целого прайда взбешенных львов. В звук этот мешались скороговорка картечниц системы Гатлинга и сухой треск ружейной стрельбы, будто кто-то ломал хворост, вязанку за вязанкой. С недавних пор до штаб-квартиры стало доноситься ржание лошадей и крики раненых и умирающих. Президент нервно теребил бороду. Еще позавчера победа, казалось, осеняла крылами их знамена. Генерал южан-конфедератов, Уолтер Файда, угрожавший оружейной столице северян, Питтсбургу, был остановлен.

Этот богемец, сменивший на посту командующего армией Юга генерала Джексона, носил среди солдат прозвище не столь красивое, как убитый полководец, но также говорившее о многом.

Его не называли «Каменной Стеной», именуя попросту «Упрямец Уолли».

Как оказалось, именно такой упрямец и нужен был сидевшему в Ричмонде самозванному президенту Дэвису. Кто другой из его воинственных плантаторов, увидев перед самым носом армию самого Улисса Гранта, не отступил бы, а принялся кружить вокруг Питсбурга, выискивая место для удара и заставляя командующего северян без устали следовать за ним, пытаясь навязать бой!

И все же в Вашингтоне казалось еще вот-вот, и Упрямец Уолли будет зажат и расплющен между наковальней Питтсбурга и молотом армии Гранта. Но вчера подобные иллюзии развеялись точь-в-точь, как исчезает ощущение чуда, когда узнаешь секрет фокуса.

Армия гения маневра, генерала конфедератов Роберта Ли, появилась на самых подступах к Вашингтону, будто сгустившись из утреннего тумана. Оборонявший столицу генерал Шерман, обнаружив южан у себя на фланге, попробовал перегруппировать силы, но психологический эффект внезапного удара был чересчур велик. Полки его армии, сформированные из волонтеров, попросту разбегались на глазах. К вечеру пришло сообщение, что генерал Шерман с остатками своих войск отступил в сторону Мэриленда. Вашингтон горел.

Взрыв мортирной бомбы грянул совсем близко. Поднявшиеся вверх по течению Потомака канонерки гвоздили по городу из своих тяжелых орудий.

– Поражение учит побежденных, – проговорил Авраам Линкольн, поворачиваясь спиной к окну. На улице грянул еще один взрыв. Оконное стекло рассыпалось вдребезги, усыпая пол осколками. Президент отшатнулся, чтобы не попасть под звенящий град, стараясь хранить видимость спокойствия.

Совсем недавно подобный маневр проделал хитроумный Улисс Грант, огнем канонерок сравняв с землей или взяв на штык форты на Миссисипи. Для армии президента Дэвиса урок не прошел даром. Сегодня, на максимальном ходу проскочив мимо береговых укреплений федералов, корабли южан бомбардировали не какие-нибудь форты, а столицу Соединенных Штатов.

Брайан Смит, дежурный генерал при президенте, старался держаться молодцом и докладывать четко и без запинки, но получалось довольно слабо.

– Конфедератов удалось остановить на подступах к городу, но одному Богу известно, сколько мы продержимся. Патронов не хватает. – Генерал Смит замялся и вдруг перешел с делового тона на доверительный или, вернее, отчаянный. – Мой президент, вас же предупреждали, что карабины Спенсера съедают патроны быстрее, чем куры склевывают просыпавшийся овес! Наши солдаты, быть может, отличные стрелки – но, увы, никудышные бойцы! Они палят вдесятером по одной цели, пока та не свалится, дырявая, как решето. В результате у нас имеется множество прекрасных карабинов и почти нет патронов к ним! Есть ганфайтеры, но нет солдат!

– Сейчас не время говорить о достоинствах и недостатках оружия, – отрезал Линкольн. – Тем более, с патронами или же без, вам не выбить канонерки из Потомака.

Длинное лицо американского президента помрачнело. Если бы только этот чертов русский царь не снюхался с англичанами и прислал сюда крейсерские эскадры – все могло быть по-другому! Союз успел бы достроить свои корабли, и уж тогда южанам не проскочить!..

Воистину безумием было начинать

войну, имея всего 90 боевых кораблей на тысячи миль двух океанских побережий. Но выбора не было – южане тщательно подготовились к восстанию и ударили только тогда, когда сочли момент выгодным для себя.

Вялые попытки северян блокировать подвоз оружия, снаряжения и боеприпасов из Англии и Франции только ухудшили ситуацию. После двух-трех захваченных транспортов в Старом Свете будто взбесились. Торговые дома, как в дни знаменитых пиратов, старины Моргана и Тича Черной Бороды, снаряжали на свои деньги корабли эскорта. Все эти вооруженные клипера, винтовые корветы и мортирные боты, едва сойдя со стапеля, подымали флаг мятежной конфедерации и сдавались в «аренду» самозваному президенту южан Дэвису. Война на море была вчистую проиграна!

Президент Линкольн хмуро поглядел на генерала Смита. Еще совсем недавно этот горе-вояка, толкующий нынче о недостатках и достоинствах солдат и карабинов Спенсера, возглавлял адвокатскую контору в Нью-Йорке. Деньги и умение цветисто говорить в первые часы патриотического угара сделали законника бригадным генералом – но сделать его воином не могли ни воля толпы, ни сам президент.

– Мне нужен полковник Турчин, – мрачно глядя на генерал-адвоката, произнес Линкольн.

– Но ведь он же под арестом, – Смит поглядел с недоумением. – Он преступник!

– Мне он нужен здесь и сейчас, – не обращая внимания на заявление дежурного генерала, продолжил президент. – Слышите, я даю вам полчаса, нет, двадцать минут. Русский Громобой должен стоять здесь!

Генерал Альбединский с удовольствием сбросил ментик на руки подоспевшего денщика и размашистой походкой направился в зал, откуда слышался печальный звук рвущего душу полонеза.

«Ну почему, почему все так! – не слыша звуков музыки, размышляла Александра Сергеевна Альбединская, в девичестве Долгорукова. – Как может Александр с его умом и тонкостью душевной не понимать, в сколь щекотливое положение он ставит меня, всех нас?! Любимый, на миг оторвавшись от судеб мира, велел мне любить другого, и я пред Богом поклялась в том! Но Петр – весьма достойный человек и ничем не заслужил, чтобы его честь и доброе имя были втоптаны в грязь злою молвой. К тому же он, на беду, влюблен в меня! Чем же я могу ему ответить? Как все это больно, мерзко и обидно! Неужели его величество, словно капризное дитя, так желает добиться своего, что ему вовсе нет дела до такой мелочи, как чувства его игрушек?»

Она продолжала музицировать, то ли намеренно не замечая, то ли и впрямь не услышав прихода мужа.

– Браво, браво, Сашенька! – Петр Павлович несколько раз хлопнул в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание. – Отменно хорошо!

Александра Сергеевна встала, подошла к мужу и холодно коснулась губами его щеки.

– А представляешь, душа моя? – с места в карьер, как и надлежало отчаянному кавалеристу, начал командир лейб-гвардии гусарского полка. – У меня для тебя имеется презабавная новость: нынче в Офицерском собрании граф Ламберт читал вслух статью из американской газеты. Так вот, там пишут, что некий полковник Джон Бэзил Турчин, именуемый в статье также Русским Зверем и Неистовым Казаком, арестован и отдан под суд за… – генерал наморщил лоб, припоминая точную цитату, – «свирепость, вообще свойственную азиатским варварам». Там еще говорилось, что он в свой полк набрал беглых негров и будто бы возил за собою жену, да так, что однажды сия дама солдат в бой водила! Нелепица, поди, но я вот что подумал: этот самый Джон Бэзил Турчин, командир 19-го Иллинойского полка – не Иван ли Васильевич Турчанинов?