Священная война
Шрифт:
О том, что их предки были императорских кровей, в семье никто не говорил, хотя на это указывало их родовое имя Ванов22. Обменяв однажды царство земное на Царство Небесное, в их семье больше никто не кичился своей родословной, да и не было в степи среди равных в этом потребности.
Но вот перед ним неизвестный воин – особа с царской осанкой и поведением, – тонкие губы в надменной улыбке, быстрые глаза смотрят самодовольно и почти с презрением, как он, мол, посмел тягаться с наследником богов… Тут Ван Юань сразу вспомнил о своей родословной, его самолюбие было задето самым неожиданным образом. Рука невольно легла
Это движение не осталось незамеченным сотником Налгаром.
– Юань из настоящих ханов, смотри с ним поосторожней, Наргиз, – произнес он.
«Странное имя для воина», – только и успел подумать Ван Юань.
В это время Наргиз снял шлем и оказался… милой улыбающейся девицей. А эти глаза… В них совсем не надменное презрение, а озорное лукавство.
– Не было еще в степи коня, которого бы не укротил настоящий борджигин, – заявила девица, распрямив плечи и подняв при этом очень даже приметную грудь. Ван Юань удивился, как он раньше ее не заметил.
– Знакомьтесь, моя сестрица Наргиз – «проходящая сквозь огонь», – представил Налгар. – И только поэтому эта телушка находится в обществе настоящих багатуров.
Налгар попытался дать своей младшей сестре подзатыльник, но сам тут же получил «пятой» ладони в лоб. Наргиз в один миг приняла странную боевую стойку. В следующий момент ее могучий братец отлетел на три метра и приземлился на пятую точку.
– Вот так, будущие нойоны, никогда не имейте дело с монгольской женщиной, если не желаете каждый день ронять свое собственное достоинство.
– Где ты видел в Монголии таких женщин? – с напускной важностью спросила Наргиз.
– Ее мать – настоящая Хатум, царица Бухары23, – объяснил Налгар. – Отец привез ее из похода и лишь только потому, что она задала ему хорошую трепку. Перед тем, как пленить ее, он сражался с ней двое суток, преследуя по пустыне. В конечном счете, Хатум его чуть не убила, вероятно, пожалела… И ввиду настойчивости преследовавшего ее воина согласилась стать его женой. Свою дочь она научила драться, подобно дикой кошке, и теперь у меня есть такая чудесная сестра.
– У матери был учитель, похожий на тебя. – Наргиз указала пальцем на Ван Юаня. – Он объяснял ей о Небе, о Вечности, о Тао… Ты случайно не знаешь, что такое Тао?
– Тао – это древнее учение о бессмертии, – с достоинством ответил Ван Юань, ведь его тоже обучали учителя из Поднебесной. – Но нет нужды бессмертному со Христом искать бессмертия на стороне.
– Ты надеешься войти в Рай? – вдруг совсем откровенно спросила Наргиз.
– А ты нет? Тогда зачем отправляешься в поход?
– Ну, пожалуй, это моя тайна, и я тебе ее не открою, – с хитринкой в глазах промолвила девица.
– Наргиз надеется достичь Бухары и отыскать там сокровища, спрятанные ее матерью. Только она одна знает это место, – открыл все планы сестры ее разговорчивый брат.
– И сокровища тоже, – уверенно объявила Наргиз, давая понять, что это не самая важная ее тайна.
Они еще долго болтали о разных вещах, а Ван Юань замечал, что Наргиз действительно чем-то отличается от женщин и девушек, которых он знал до этого. Его привычная наблюдательность неожиданно открыла новые территории – пустынные и пронзительно утонченные области, пропитанные нежностью и огнем, еще неизвестные его сердцу. Но все же, пожалуй, чем-то напоминающие ту самую древнюю монету, зажатую в его кулаке.
Невзирая
На устроенный по этому поводу пир были приглашены все друзья, родственники и само собой – вышестоящее начальство, а также сотники тумена кэшиктенов со своими помощниками. Вскоре на дорогих коврах, расстеленных прямо в весенней благоухающей степи, разлеглось пол-улуса. Десять баранов и бочка архи – капля в море, Ван Юань начал чесать затылок, но ему на выручку пришел Боржгон Мэргэн. Он шепнул что-то на ухо Налгару, и в считанные минуты возле разведенных в степи костров появилось целое овечье стадо, а из столицы прибыла арба с бочонками. Оказалось, резать баранов, вымачивать мясо в кумысе и жарить его тут же на костре настоящим монголам куда приятней, чем просто лежать, объедаться, упиваться и ничего не делать. Особенно, когда молодая кровь играет в жилах – здесь каждый показывал, чему его научили в родном курене, ведь правильно выбрать, приготовить и зажарить барана – это еще то искусство. Тут нашлись и настоящие мастера, и искушенные в дегустациях эксперты с особым мнением – неподкупные критики, которым сложно было угодить. С ножом в руке они ходили от барана к барану, отрезали лакомые куски и, пробуя, кривили губы: этот жестковат, этот пережаренный, этот отдает старым козлом, а этот мог бы еще погулять в стаде, так как не набрал нужный аромат. По степи плыл услаждающий чувства и будоражащий внутренности запах; вскоре этот запах добрался до столицы, и оттуда прибыло много уважаемых гостей, они подходили с дорогими подарками лучшему стрелку, и Ван Юань в один день стал богатейшим воином в степи. Он даже чувствовал себе несколько виноватым, будто украл победу у Наргиз. Но она веселилась вместе со всеми и, похоже, не собиралась обижаться.
– Женщина в степи привыкла к унижениям, – усмехнулась Наргиз в ответ, когда Ван Юань подошел к ней и извинился за весь этот праздник в его честь. – Мне достаточно того, что я пью и веселюсь вместе со всеми, а не сижу в юрте и терпеливо жду пьяного мужа. И хотя порой я веду себя вызывающе, это просто бравада. На самом деле я знаю свое место, но не более того… И не стану сидеть сиднем у семейного очага, а умру вместе со своим избранником в один день, сражаясь с ним плечом к плечу. Это лучшая доля, и я выбрала ее для себя.
И снова повеяло знойным дыханием пустыни, увлекающей вглубь своей неведомой тайной – пески хранили ее с осторожностью, показывая лишь издали в неясном мираже и, обнажая время от времени выбеленные солнцем кости падших, отправившихся на ее поиски.
В это время Ван Юаня, виновника торжества, позвали. Пришли очередные гости, к ногам победителя был брошен прекрасный ковер, сотканный где-то в далекой родине Наргиз, – взглядом царицы она по достоинству оценила подарок, а Ван Юань понял, что это она дарит ему этот ковер, этот праздник и все, что вокруг. Так, пустые вещи, и по праву она не пренебрегает даже ими, но есть гораздо большее. И это большее – её еще никем не открытая тайна.