Священная

Хэнд Синтия

А я выдаю заранее придуманную вместе с мамой историю о том, что этим летом она нашла невероятного колориста в Калифорнии и заплатила астрономическую сумму, чтобы он превратил меня из рыжего страшилища в сказочную блондинку. И делаю это на французском, старательно изображая, что владею им лишь на школьном уровне, а не как ангел, в совершенстве знающий все языки. И это самая «забавная» часть утра. Уже в девять мне хочется все бросить и сбежать домой. Но я все же уговариваю себя отправиться на урок математики, где после звонка все повторяется

снова. И со всех сторон вновь и вновь мне говорят: «Твои волосы, твои волосы. Они такие красивые». И конечно же все повторяется на третьем уроке, которым у меня стоит ИЗО. Только теперь мне кажется, что все принялись рисовать меня и мои удивительные волосы.

Но хуже всего на четвертом уроке политологии. Потому что в кабинете оказывается Кристиан.

– Еще раз привет, – говорит он, пока я стою в дверях и таращусь на него.

Наверное, мне не следовало удивляться. В Старшей школе Джексон-Хоул учится от силы человек шестьсот, так что вероятность оказаться в одном с ним классе очень велика. Такер тоже должен быть здесь, насколько я помню.

Кстати, а где его носит все утро? Если задуматься, то и Венди нигде не видно.

– Ты будешь заходить? – спрашивает Кристиан.

Я сажусь рядом с ним и принимаюсь рыться в сумке в поисках тетради и ручки. А затем делаю глубокий вдох и медленный выдох, после чего поворачиваю голову из стороны в сторону, пытаясь хоть немного расслабить напряженные мышцы шеи.

– Неудачный день? – интересуется он.

– Ты даже не представляешь, насколько.

В этот момент в комнату влетает Такер.

– Я искала тебя все утро, – говорю я, когда он садится за соседний стол. – Ты только что приехал в школу?

– Да. Проблемы с машиной, – объясняет Такер. – У нас есть старый пикап, который мы используем для работы на ранчо, и он не хотел заводиться утром. Если уж ты считала, что мой пикап был хламом, то даже боюсь представить, что ты подумаешь об этой машине.

– Я никогда не считала «Блюбелл» хламом, – возражаю я.

Он улыбается, а затем прочищает горло.

– Кстати, ты заметила, что в этом году мы ходим на один урок и мне даже не пришлось для этого никого подкупать?

– Ты ради этого дал кому-то взятку в прошлом году? – удивленно спрашиваю я.

– Официально нет, – признается Такер. – Просто мило попросил миссис Лоуэлл, отвечающую за расписание, чтобы она перевела меня на британскую историю в последнюю минуту. Вернее, за десять минут до начала самого урока. И мне помогло то, что я дружу с ее дочерью.

– Но зачем…

Он смеется.

– Ты такая милая, когда тормозишь.

– Из-за меня? Не верю. Ты ненавидел меня. Я же была для тебя лишь какой-то калифорнийской цыпочкой, оскорбившей твой грузовик.

Я в недоумении качаю головой, отчего он только усмехается.

– Ты сумасшедший, ты же знаешь?

– О, а я-то думал, что веду себя мило, романтично и все такое.

– И это тоже. Значит, ты дружишь с дочерью миссис

Лоуэлл? Как ее зовут? – спрашиваю я с притворной ревностью.

– Эллисон. Она очень хорошенькая и была одной из девушек, которых я пригласил на выпускной в прошлом году.

– Хорошенькая?

– Ну, у нее рыжие волосы. А мне очень нравятся рыжие волосы, – говорит Такер.

Я шлепаю его по руке.

– Эй. Крутые девчонки мне тоже нравятся.

Я снова смеюсь. А затем чувствую прилив разочарования. И он такой сильный, что невольно стирает улыбку с моего лица.

Кристиан.

Подобное часто случалось в последнее время. Порой, когда я меньше всего этого ожидаю, мне удается невольно проникнуть в чужие мысли. Например, как сейчас. Я настолько остро ощущаю присутствие Кристиана за своей спиной, будто он сверлит меня взглядом. Но я осознаю скорее не то, что он думает, а именно его чувства. Как его злит, что мы с Такером так легко болтаем. Как ему хочется, чтобы я так же шутила с ним, чтобы мы смогли поговорить друг с другом и, наконец, сблизиться. Ему хочется, чтобы я так же смеялась с ним.

И знать подобное полный отстой. Мама называет это эмпатией и говорит, что это редкий дар среди обладателей ангельской крови. Редкий дар. Ха-ха. Интересно, а можно ли от него отказаться?

Такер заглядывает мне за спину и, кажется, впервые замечает Кристиана.

– Как дела? Хорошо провел лето? – спрашивает он.

– Да. Просто волшебно, – отвечает тот, и меня окатывает волной вынужденного безразличия. – А ты?

Они буравят друг друга наглыми взглядами.

– Потрясающе, – говорит Такер, и в его голосе слышится вызов. – Самое лучшее лето в моей жизни.

Подскажите кто-нибудь, я еще могу сбежать из класса?

– Ну, в этом-то и вся суть лета, верно? – через минуту отзывается Кристиан. – Оно когда-нибудь заканчивается.

Я испытываю невероятное облегчение, когда звенит звонок с урока. Но оно длится недолго, потому что мне приходится решать, что делать во время ланча.

Вариант А: поступить как обычно. Сесть за стол Невидимок и поболтать с Венди.

Конечно, она может завести неловкий разговор о том, что я встречаюсь с ее братом-близнецом, или поинтересоваться, что именно произошло во время пожара в лесу, а на это у меня нет ответа. Но она одна из моих лучших подруг, и я не собираюсь избегать ее.

Вариант Б: сесть с Анджелой. Она предпочитает есть в одиночестве, и обычно окружающие ее старательно не замечают. Может, если я сяду с ней, то и на меня перестанут обращать внимание? Но если я это сделаю, мне придется отвечать на вопросы Анджелы и выслушивать теории, которыми она забрасывала меня последние несколько дней.

А есть еще и вариант В (хотя и не самый лучший): сесть с Кристианом. Он стоит в небрежной позе в углу, намеренно отводя от меня взгляд. Он ничего не ожидает и не давит на меня, но я ощущаю его присутствие. Он хочет, чтобы я знала, что он стоит там. И ждет.