Священные чудовища
Шрифт:
– Да не помню я ничего, говорю тебе: выпила там что-то не то.
– Где, в «Пещере»?
– Какой еще пещере? – оторопела Инга.
– «Пещера», бар новый на Наличной улице, хахаль твой как раз там условился встретиться. А с кем – меня не спрашивай, больше ничего не знаю. Дальше ты выходишь, он тебя поманил, сказал что-то, вы и ушли. Наверное, в «Пещеру» эту самую направились. Ты что, и правда совсем ничего не помнишь?
– Ничего, – отмахнулась Инга, – вот ничуточки.
– Слушай, это серьезно, может, уже лечиться пора? –
– Ладно, пойду я. – Инга поняла, что больше ничего полезного она из этой девицы не выжмет. – Бабок тебе сколько отвалить? Только у меня много нет.
– Да брось ты. – Ксения рассердилась. – Стану я на чужом горе наживаться, у тебя и так неприятности!
«Знала бы ты какие», – подумала Инга.
Теперь следовало наведаться в эту самую «Пещеру» по горячим следам, возможно, там она сможет что-то прояснить. По совету Ксении она накрасила губы валявшейся в ящике помадой и расчесала волосы. Помада была не ее оттенка, она никогда не пользовалась таким ярким цветом, но эффект оказался неожиданным – Инга больше не выглядела как оживший мертвец, о чем Ксения не преминула ей сообщить.
Простились они дружески, и Инга отправилась прямиком на Наличную улицу.
Толкнув дверь очередного злачного заведения, она вошла внутрь и огляделась.
Бар «Пещера» вполне соответствовал своему названию. Грубые каменные стены в пятнах копоти, неровный сводчатый потолок, толстые оплывшие свечи на деревянных столах.
Инга подошла к барной стойке, за которой хозяйничал бармен – высокий мужчина лет сорока с густыми седеющими волосами и внешностью университетского профессора. Он смешивал в высоком бокале какой-то коктейль, но при виде Инги оживился:
– О, привет, я так и знал, что ты вернешься!
– Почему? – переспросила Инга, сама не зная, что имеет в виду: почему бармен знал, что она вернется, или почему на самом деле она снова сюда пришла.
– А вот почему. – Бармен жестом циркового фокусника извлек из-под стойки кашемировый шарф – бордовый, в темную полоску.
Инга узнала свой любимый шарф, который часто надевала в холодную погоду.
– Твой? – проговорил бармен, улыбнувшись глазами.
– Мой, спасибо! – обрадовалась Инга. – А я-то думала, где я его потеряла.
– Вот и вспомнила!
– Я тебе что-то должна?
– Конечно! Ты должна стать моей постоянной посетительницей! – Бармен явно веселился.
– Спасибо, – повторила Инга, повязывая шарф вокруг шеи.
– Что тебе налить? Хочешь коктейль?
– Ой, нет, мне нельзя спиртного! Кофе, пожалуйста.
– Нельзя спиртного? – Брови бармена удивленно полезли на лоб. – Вчера… Впрочем, как скажешь.
Он заправил кофемашину, поставил чашку на подставку.
В зеркале позади бармена Инга увидела какой-то мерцающий багровый отблеск.
Она повернулась к окну –
В глазах у нее потемнело.
Та черная дыра на месте вчерашнего вечера…
Там, в глубине этой дыры, вспыхивало такое же багровое пятно. Такой же багровый глаз, мерцающий в темноте.
Со вчерашнего утра ей казалось, что этот красный мигающий глаз впивается ей в мозг и выжигает все, что было там живого. Уже выжег, потому она и не помнит, что случилось вчера. А оказалось, что это просто дурацкая реклама.
Да, они с Максом были здесь вчера. Вот же и шарф она здесь потеряла.
– А что было вчера? – осторожно спросила она бармена.
– Не помнишь? Надо же, а вроде и не пьяная была.
Сказал без всякого удивления, видно, на своей работе повидал всякого.
– Поругалась со своим парнем, да? – участливо спросил он. – Все бывает, помиритесь. Я так понял, что делить вам вроде нечего, оба свободные люди.
– Да вроде так и есть. – Инга подбирала слова осторожно, как будто ступала по минному полю.
– Ты повинись перед ним, все же не дело это – взяла и ушла, ничего не сказала. Он сидит, ждет тебя как дурак. Может, конечно, у вас так принято, я не знаю, может, у вас такие ролевые игры. Только он очень разозлился, стакан разбил. Дело, конечно, житейское.
Инге представилась вдруг вечерняя улица, музыка гремит за закрывшимися дверями, и она бежит по этой улице и спотыкается на выщербленной плитке… Никто ее не преследует, только такое чувство, что нужно бежать, скорее бежать домой, а там закрыться на все замки и пережить эту ночь. А утром все будет иначе, утром всегда легче, недаром говорят, что утро вечера мудренее.
Ага, как же, особенно сегодняшнее утро, когда она нашла в своей постели чудовище!
Бездонная тьма вчерашнего вечера начала колыхаться, приподниматься, как театральный занавес. Инга пыталась что-то за ней разглядеть, но увидела только голову Макса на своей подушке, голову Макса с пришитым к ней женским телом. Голову, которую она отрезала маникюрными ножницами у себя в ванной.
Ее снова замутило, как тогда, утром.
– Эй, с тобой все в порядке? – осведомился бармен, поставив перед ней дымящуюся чашку кофе.
– Да, все, – пробормотала Инга, но тут же соскочила с высокого табурета и устремилась в туалет.
Ее вывернуло непонятно чем – ведь за весь сегодняшний день она не съела ни крошки. Во рту был мерзкий привкус желчи. Когда приступ прошел, она подошла к раковине, прополоскала рот, долго плескала в лицо холодной водой. Ей немного полегчало, и в эту минуту за спиной раздался скрипучий голос:
– Отблевалась? Теперь отдай!
– Что? – переспросила Инга в недоумении.
В зеркале у себя за спиной она увидела невысокого широкоплечего мужчину в сером твидовом пиджаке.